Жертвенник воскурения.
Мне захотелось некоторым образом пересмотреть, переосмыслить значение тех или иных элементов Иерусалимского храма, тех или иных элементов храмового служения. Это то, чему я хотел бы посвятить несколько бесед, и начать разговор хотелось бы с рассказа о жертвеннике воскурения.
Жертвенник этот находился не во дворе, а в Святилище, и, соответственно, одно из его названий – внутренний жертвенник.
Собрание мидрашей, которое называется Мидраш Танхума, содержит такой рассказ: «Сказал Раби Ицхак бар Элиэзер: «Знай, что готов был Шатёр откровения со всеми сосудами его, и заколол Моше жертвы его, и принёс их, и приготовил всë на жертвеннике, но не сошла шехина (Слава Божественная, Божественное присутствие) в Шатёр откровения, пока не принесли жертву воскурения». Ну а откуда мы знаем, откуда у нас такое понимание? Из сказанного в книге Шир ѓаширим: «Проснись, ветер северный, и приходи, ветер южный, повей на сад мой, пусть разольются ароматы его, пусть войдет мой друг в сад и пусть ест его плоды драгоценные».
То есть Всевышний отзывается явлением Своей славы на благоухание жертвы воскурения, которую приносит Израиль. И это причина, знамение для проявления Славы Божьей в Шатре откровения, так говорит традиция, опираясь на толкование Шир ѓаширим.
Жертвенник этот ещё называют золотой жертвенник, или жертвенник благовоний, или, как мы уже упоминали, внутренний жертвенник. Он находился внутри Святилища. Если представить себе план, то с южной стороны (слева от входа) находилась менора́, с северной (справа от входа) – стол с хлебами подношения. Жертвенник воскурения располагался с западной стороны (напротив входа), перед завесой в Святая Святых. Тора говорит в нашей главе (37:25), что он был квадратным (полметра на полметра), высотой в один метр, то есть достаточно маленький жертвенник. По углам у него, как у любого жертвенника, были такие своеобразные рога. Традиция, предание рассказывает, что запах благовония настолько разливался по всему Иерусалиму (Иерусалим был маленький город, но тем не менее), что, даже если невеста умащивалась какими-то другими благовониями, всё равно чувствовался запах храмового. Да и не нужно было невесте умащиваться, потому что всё было пропитано благоуханием воскурений жертвенника.
Ещё одна причина, почему этот жертвенник называется мизбе́ах пними́ (внутренний жертвенник): он искупает то, что относится к духовной части человека, что относится к повреждению духа человека. Когда Хава́ разговаривала со змеем, последним событием, приведшим её к соблазну, было то, что она увидела, скажем, в ещё незамутнённом или в уже замутняющемся уме и не очень уже трезвой памяти (Берешит 3:6): «И увидела жена, что дерево хорошо для еды (похоть плоти), что оно услада для глаз (похоть очей), что оно вожделенно для познания (будем как боги, гордость житейская). И взяла плодов его и ела, и дала так же мужу, и он ел». По всем направлениям соблазняет дерево. Не пострадало во всём этом процессе падения именно обоняние, про запах дерева ничего не сказано. Поэтому традиционно считается, что именно запахом наслаждается душа, наслаждается неповреждённая часть человека, и именно запах способен исправить духовные проблемы человека. Это одно из пониманий, почему этот жертвенник назван внутренним жертвенником.
Ещё одна грань служения принесения воскурения, принесения благовоний в том, что благовония создают своеобразную завесу, сокрытие, облако. И облако очень часто присутствовало в истории Израиля при явлении Всевышнего, при раскрытии Всевышнего. Когда народ Израиля выходит из Египта, то Всевышний сопровождает их в облачном столпе. Когда народ Израиля подходит к горе Синай, Всевышний снова говорит из облака.
Существует неабсолютное раскрытие света, и есть такое предупреждение: не ныряй сходу в Святое, не прыгай в Святое с разбега. Святое, с одной стороны, конечно, манит, привлекает, с другой же стороны, оно должно вызывать какой-то трепет, какую-то оторопь, необходимость соизмерять себя с тем, на какой уровень ты имеешь дерзновение подняться. И для каждого человека этот уровень свой. Иными словами, есть понимание не погружаться в Святое облако, как бы набрасывать вуаль между полным откровением Света Всевышнего и народом, устанавливать границы. Когда священник входит в Святая Святых в Йом-Кипур, он тоже входит с курением: прежде чем он туда входит, он наполняет Святилище, наполняет Святая Святых дымом воскурения. И входит он туда, погружаясь в облако, и из этого облака можно связаться со Всевышним.
Это также и законы, которые определяют нашу жизнь. У каждого человека есть что-то личное, что-то святое, что-то интимное, какая-то межа, за которую не нужно переступать. Но мы говорим: ну, и как же мы можем жить при таком разделении? Как можно жить, если я не лезу или не могу залезть кому-то в душу, в подробности чьей-то личной жизни? Поэтому один из уроков жертвы воскурений – это, с одной стороны, способность устанавливать границы для себя там, где эти границы нужны. С другой стороны, у слова кто́рет (воскурения) есть и другое значение. Оно связано со словом катэ́р (связывать). С одной стороны, кто́рет – это облако, это что-то, что отделяет одно от другого; с другой стороны, кто́рет – это дым воскурения, который поднимается от неба к земле, соединяет в себе небесное и земное. Само благовоние, которое воскуривается на жертвеннике, состоит из одиннадцати элементов, и, скажем, не каждый из этих элементов сам по себе имеет аромат, не каждый из них сам по себе имеет приятный запах. Только вместе, в синергии (во взаимодействии), в композиции они имеют то благоухание, которое Всевышний избрал. И это указывает на необходимость народу объединяться, то есть, скажем, принимать того, «запах» которого нам не совсем нравится, того, кто что-то понимает не так, как мы, в чём-то поступает не так, как мы. Это, конечно, не подразумевает оправдание греха (хотя вместе с тем и злодеи, какими бы они ни были, часть народа, который надо возвращать ко Всевышнему, но здесь не об этом речь). Кто́рет (воскурения) и благовония связывают, объединяют весь народ Израиля в один аромат, благоухание перед Всевышним. И, может быть, те элементы благовония, которые сами при себе не пахнут хорошо, будучи добавлены в состав, раскрывают в полноте запах других элементов. Это тайна благовоний, тайна единства народа Израиля.