Человек и фараон
По заголовку нашего отрывка из недельной главы Бо видно, что мне захотелось поговорить о фараоне, захотелось очеловечить фигуру человека, который был царём Египта на момент Исхода народа Израиля. Я не зря употребил тавтологию «очеловечить фигуру человека»: дело в том, что фараона-человека в Торе очень трудно разглядеть. Он выглядит какой-то жалкой карикатурой на человека, карикатурой, лишённой всякой индивидуальности, всякой личности. Словно какая-то кукла, надетая на руку Всевышнего, он действует как человек, лишённый свободы воли, нисколько не сам по себе. И хотелось бы понять – немножко, можно так сказать, постучать по этой кукле и спросить, есть ли кто живой, есть ли кто-то внутри, кто-то человечный за этим образом фараона, который рисуется в Торе, и что это для нас значит, что мы можем выучить для себя из этого очеловеченного образа фараона.
Начнём, может быть, с другого, «нечеловечного» образа фараона (7:14-15): «И сказал Господь Моше: «Упорно сердце фараона, он не хочет отпустить народ. Пойди к фараону утром, вот как выходит он к воде, ты встань против него на берегу реки и посох, который превращался в змея, возьми в руку твою». Комментаторы объясняют, для чего фараон выходит утром к воде так: «Фараон провозглашает себя богом, он – не человек, он – бог. У бога, естественно, нет никаких потребностей, нет никаких нужд. Вот он и вынужден скрывать свои нужды, и поэтому до рассвета он выходит к Нилу, чтобы справить свои человеческие нужды». Конечно, это только мидраш, но о том, что фараон провозглашает себя богом, говорит и пророк Йехезкель в 29 главе 3 стихе: «Так сказал Господь: «Вот, Я – против тебя, паро, царь Мицрайима, большой крокодил, лежащий среди рек его, сказавший: «Мне принадлежит река моя, и я (сам) сотворил себя». Сотворивший сам себя фараон, конечно, не может ходить по нужде, поэтому он вынужден скрываться, делая это. И в этом контексте трагикомично выглядит, что вот фараон идёт утром к реке, он наконец-то дождался момента, когда сможет облегчить себе физиологическое существование, и в этот момент его ловит Моше и произносит какую-то длинную речь. Если бы это не был фараон, было бы даже жалко этого человека, который считает себя богом и вынужден соответствовать тому, что́ он на себя взял.
Что это может значить для нас? Как часто каждый из нас ставит для себя какую-то высокую планку и пытается – нет, не дотянуться до неё, не дорасти до неё, а изображать соответствие этой планке. Мы можем изображать из себя непогрешимых людей, мы можем изображать из себя очень сильных людей, очень умных людей, которые не имеют права на слабость, не имеют права на ошибку, не имеют права чего-то не смочь. Сколько энергии тратится на то, чтобы не быть, а чтобы казаться тем, кем мы не являемся, сколько энергии мы тратим на то, чтобы скрывать какие-то свои слабости, свои немощи. Сколько энергии, сколько, не побоюсь этого слова, жизни мы тратим на то, чтобы хранить какие-то семейные тайны, семейные секреты. И порой нам кажется, что если мы сейчас расскажем, поделимся этими тайнами, то мир обрушится. Когда вдруг кто-то узнаёт о них, то говорит: «Ну, ничего, дело житейское, это – жизнь». И, избегая жизни, мы провозглашаем себя теми, кем мы не являемся. Это порабощает, захватывает, это лишает свободы. Это то, что случилось с фараоном.
Когда мы, не дай Бог, и окружающих заставляем быть такими, какими они должны казаться – не такими, какие они есть, а такими, какими они должны казаться, – это мешает наслаждаться простой жизнью. Я часто встречаю ситуации, когда девушка или юноша перед свиданием, первым свиданием в религиозной среде, спрашивают меня, как себя вести, какой образ для себя взять на это свидание. Не нужно брать с собой никакой образ – будь собой. Если ты весёлый, будь весёлым, если ты молчаливая, будь молчаливой, если ты лидер, будь лидером, если ты ведо́мая, будь ведо́мой, каждый по своему характеру. Не надо начинать с того, что мы кем-то хотим казаться. Это то, что захватило фараона, то, что, собственно, сделало его куклой на руке Всевышнего.
И посмотрите теперь, насколько прямой противоположностью фараону является Моше как человек, когда Всевышний обращается к нему и пытается взвалить на него самую важную на тот момент миссию в истории. Никто до него не удостаивался такой важной миссии. Моше не говорит: «О, как здорово, у меня как раз все лидерские качества есть, я – наиболее подходящий. Я сейчас резюме напишу на должность вождя народа Израиля, и все пункты, все лидерские качества в нём оговорю». Моше пишет Всевышнему антирезюме. Он говорит: «Я человек неречистый, я тяжёл устами, тяжёл языком, я самый неподходящий на эту должность человек». Нет, он не придумывает, он говорит о своих реальных недостатках, он описывает то, что́ он есть. Но задача здесь опять-таки не скатиться в «фараонство» другим способом, то есть придумать себе плохой образ и сказать: «Какой я недостойный, какой я слабый, какой я глупый, тупой, нечестный и так далее». Нет, обманывать в эту сторону тоже не надо. Моше говорит про себя правду, перечисляет свои недостатки, и это говорит о человечности Моше.
В связи с этим есть очень интересный момент в Торе, в 6 главе нашей книги Шмот. Когда Моше собирается идти к фараону, Тора вдруг неожиданно прерывает историю о Моше и начинает рассказ о его родословии (6:14): «Вот глава отеческих домов их…», и дальше (6:20): «Взял Амрам Йохевед, тётку свою, себе в жену, и она родила ему Аѓарона и Моше. А лет жизни Амрама – 137 лет». На тот момент, когда мы встретились с Моше, мы знали (из 2:1), что не́кто без имени, из колена Леви, по фамилии Леви, пошёл и взял себе жену из того же колена, но мы не знали ничего о происхождении Моше. И здесь сейчас, когда Моше берёт на себя миссию, Тора рассказывает о его человеческом происхождении: смотри, вот человек Моше, человек, которому не чуждо ничто человеческое, со всеми своими человеческими недостатками. Именно этот человек идёт и выполняет Божественную миссию. И, как мы читаем в нашей главе, берёт с собой посох, орудие знамений Всевышнего, то есть Всевышний передаёт Свою власть человеку, со всеми его человеческими недостатками.
И вот этот человек, наделённый Божественной властью, пересекается здесь, на берегу Нила, с фараоном, который провозглашает себя богом и вынужден изображать из себя бога. И сейчас ему не терпится пройти мимо Моше, не дослушав его речь, скорее добраться до Нила и справить совершенно физиологическую, уж извините, человеческую нужду. Это то, что есть в каждом из нас, то, что может открыться в каждом из нас, когда мы берём на себя несоответствующие обязательства, когда мы хотим выглядеть, казаться, считаться теми, кем мы не являемся даже в собственных глазах, тем более в глазах нашей семьи, не дай Бог, в глазах наших близких, в глазах наших друзей. И это то, что может забрать у нас время, силу, энергию, саму жизнь. И когда говорится, как в русской сказке: «Жил да был Алекс…», то может выясниться, что быть-то он был, а жить-то он не жил, потому что он всё время хотел кем-то казаться.
В этой истории, в этой ситуации с фараоном есть и другая человеческая сторона. Кажется, все вокруг со временем начинают понимать, что Бог действует в Египте, что Бог посылает на Египет удар за ударом, что Египет разрушается. Египетская экономика рушится, и фараону уже говорят: «Долго же ты будешь упорствовать? Ты смотри, разве ты не видишь, что Египет погибает?» Разве фараон не видит? Фараон видит! Но очень трудно не только фараону, но и каждому из нас сознаться в своей ошибке.
Вспомним принцип действия так называемых финансовых пирамид. Один раз вложив деньги, человек где-то на подсознании чувствует, что он деньги теряет, что здесь его обманывают, но ему говорят: «Вложи ещё деньги, чтобы спасти эти деньги. Вложи ещё, и тогда мы вот-вот, сейчас ещё немножко нужно вложить. Это они все, дураки, не верят. Ты верь, ты верь и вкладывайся, вкладывайся, вкладывайся, только, не дай Бог, не признавайся в своей ошибке». И человек вкладывается снова. Сколько есть бизнес-проектов, которые рушатся, а те, которые их ведут, не хотят замечать, что они рушатся, и продолжают вкладываться и вкладываться, пока не разоряются совсем, так что ни за что новое уже не могут взяться. Сколько наших идей, наших мыслей, наших каких-то проектов – нет, не бизнес-проектов, а ситуаций жизненных – разрушаются, когда мы не можем остановиться и признать: «Я ошибся, я – человек, человеку свойственно ошибаться: как Моше, сын Амрама и Йохевед, так и я, сын такого-то и такой-то, человек из крови и плоти, я могу ошибиться, я ошибся. Пусть я нанёс ущерб себе, семье, я потерял время, силы, может быть, – здоровье, деньги, но сейчас я остановлюсь, я не буду ждать, пока эта ситуация будет нарастать, как снежный ком». Очень трудно бывает признаться, что ты ошибаешься. Это части, может быть, одной и той же проблемы: когда ты провозглашаешь себя богом, как фараон, или когда тебе трудно признаться, что ты не только не бог, но иногда даже не очень умён, иногда не очень грамотен, иногда неправильно рассчитываешь свои силы.
Царь Шломо в книге Коѓелет сказал: «Всё создал Он прекрасным в своё время, даже вечность вложил в их сердца, но так, чтобы дела, творимые Богом не постичь человеку от начала и до конца». Очень многое нам дал Бог, и, действительно, это огромный-огромный потенциал. С этим огромным потенциалом – чувствуя этот потенциал, чувствуя это дерзновение, эту возможность двигаться, делать – так не хочется порой признавать: «Я ошибся. Я потратил год, два, три не на то. Я пошёл получать не то образование, я делал карьеру не в том месте. Может, я пытался строить отношения не с тем человеком, может быть, я изучал Писание не в том месте, не с тем учителем». Так трудно встать, сказать: «Я ошибся!» и уйти, но спасти тем самым свою жизнь, спасти остаток, то, что осталось, дать себе возможность реализовать себя, реализовать свой потенциал. И это трудно, когда ты просто человек, когда ты просто Алекс, который ответственен за жизнь Алекса, когда ты просто Борис, который ответственен за жизнь Бориса, и так далее, когда ты отвечаешь только сам за себя. Это ещё труднее, когда ты глава семьи и ты отвечаешь за семью. Трудно сказать: «Я зря взялся за эту работу, мы потеряли здесь много. Я зря решил сюда переехать, мы потеряли здесь много». И очень трудно признать свою ошибку, когда ты – фараон, и тебе придётся сказать: «Весь этот огромный ущерб, который нанесён Египту, нанесён по моей вине. Это я виноват, что здесь были проблемы с мелиорацией, с водой. Это я виноват, что куча продуктов была повреждена лягушками», и так далее. Признать, что ты виноват во всех этих несчастьях, что ты разрушил экономику страны – это, согласитесь, мало кто в истории смог сделать. И, конечно, это сложно фараону глобально, и это сложно нам локально. Поэтому снова обратимся к царю Шломо, который (уже в книге Мишлей, 28:13) говорит: «Скрывающий свои преступления не будет иметь удачи…» Ты не сможешь двигаться, не сможешь быть счастлив, если ты что-то скрываешь, если ты боишься признать, что путь, который ты выбрал, основан на ошибке, что ты выбрал ошибочное направление. И дальше: «…А кто сознается и оставляет – тот будет помилован». Если человек призна́ет: «Я ошибся, я здесь согрешил, я здесь совершил неправильный поступок, пошёл в неправильном направлении». Нет, не обязательно согрешил, это не обязательно грех. Это может быть просто неправильно принятое решение по неправильному осмыслению, недостатку здравого смысла или ещё чему-то. Просто человеческая ошибка, которую нужно признать. И когда мы читаем слово йеруха́м (будет помилован) – значит, Всевышний начнёт процесс. Мы уже говорили не раз, и в данном случае и слово йеруха́м, и слово рахами́м (милосердие) связаны со словом ре́хем (матка). Всевышний начнёт процесс как бы выращивания человека (как плода, как зародыша), начнёт сложный процесс его исправления.
Опять-таки почему это важно? Не с того момента, когда ты сказал: «Я ошибся, теперь я буду жить правильно», не с этого момента у тебя в жизни всё пойдёт сразу как по маслу, у тебя будут только положительные эмоции и так далее. Нужно быть готовым к тому, что начнётся длительный процесс маленьких, может быть, изменений, результатом которого будет новый человек. В это надо поверить, к этому надо быть готовым. Это ещё одна сложность. Хорошо, давайте я скажу: «Виноват, каюсь!» – и экономика Египта, как по щелчку, наладится, моя жизнь, как по щелчку, наладится; оно так не получается.
Вот в таких ситуациях мы сами оказываемся в положении фараона, и он уже не кажется нам таким трагикомичным, потому что, наверное, любой в этих ситуациях где-то себя может узнать, хотя бы частично, и понять, что это не так уж и смешно. Это действительно выглядит карикатурно, если смотреть со стороны, но изнутри это очень грустно, больно, печально. Фараон не просто так наказан, и вопрос, наверное, здесь в том, как эти человеческие, эти «фараонские» качества проявляются в нашей «нефараонской» жизни; хотим ли мы быть фараонами, хотим ли мы оставаться фараонами (если мы вдруг ими оказались) и вот в таком образе существовать.