Автор: Александр Бленд
В защиту отца (44 :18-34)
Жив ли ещё отец мой? (45:1-24)
Поооехали! (45:25 – 46:7)
Что в имени тебе? (46:8-27)
Вот так встреча! (46:28 – 47:12)
Экономика голода (47:13-27)
Йосеф и его братья. Ещё один взгляд.
Яаков у фараона.
О чем говорит Йеѓуда?
Ѓафтара (Йехезкель 37:15-37)
БЕРЕШИТ — ВАИГАШ
В защиту отца (44 :18-34)
Мы оставили наших героев в тот момент, когда у Биньямина в сумке найден подложенный кубок Йосефа. Братья возвращаются в дом Йосефа, Биньямин обвиняется в краже. Йеѓуда предлагает, чтобы все братья стали рабами Йосефа. Йосеф от этой идеи отказывается и говорит: «Нет, так будет несправедливо, пусть Биньямин, пусть тот, у кого в сумке найден кубок, тот и будет мне рабом, а вы идите с миром, к вам никаких претензий». И в этот момент Йеѓуда обращается к Йосефу с речью, которую мы и будем читать. Нужно помнить, что Йеѓуда понимает, что времени у него мало, никто не даст ему говорит длинную, как у Цицерона, речь. Нужно говорить коротко, напористо и так, чтобы переводчику удобно было переводить (мы помним, что они разговаривают через переводчика). Эта речь Йеѓуды породила много разных комментариев, которые очень удаляются от простого смысла и в которых видно, что Йеѓуда постоянно атакует Йосефа, говоря ему о несправедливости, о том, что он изначально неправеден, и всячески его обвиняет, чуть ли не подводя его к раскаянию. Но если мы читаем простой смысл, просто читаем эту речь, то видно, что это тонко построенная, грамотная речь человека, который хочет получить милости от правителя.
וַיִּגַּשׁ אֵלָיו יְהוּדָה וַיֹּאמֶר בִּי אֲדֹנִי יְדַבֶּר־נָא עַבְדְּךָ דָבָר בְּאָזְנֵי אֲדֹנִי וְאַל־יִחַר אַפְּךָ בְּעַבְדֶּךָ כִּי כָמוֹךָ כְּפַרְעֹה׃
вайига́ш эла́в еѓуда́ ваёмер би адони́ едабер-на́ авдеха́ дава́р беознэ́ адони́ веаль-йи́хар апеха́ беавдэ́ха ки хамо́ха кефаръо́
18. И подошёл к нему Йеѓуда и сказал: «Во мне, господин мой, Да позволь своему рабу сказать слово в уши господина моего И да не возгорится гнев твой На раба твоего, Потому что ты, как фараон.
Подошёл, конечно, к Йосефу. Слово вайига́ш (подошёл) означает не просто подойти, приблизиться, но подойти для того, чтобы начать разговор. Так и в современном русском языке говорят: «подойдёшь ко мне завтра» или «я к нему подойду по этому вопросу», то есть подойти за каким-то решением.
Во мне, господин мой означает сразу две вещи. Первое – это клятва: «Клянусь мною, клянусь жизнью: то, что я сейчас буду говорить, – это правда, это истина, я за это отвечаю». И второе: «Со мной, господин мой, со мной веди переговоры». Йеѓуда не первенец, первенец – Реувен, затем идут Шимон и Леви. Йеѓуда – четвёртый сын, и вроде бы говорить-то должен был бы Реувен или, уж если на то пошло, пойманный с поличным Биньямин. Но Йеѓуда начинает этот разговор, потому что именно он принял ответственность за Биньямина. Он взял ответственность, ему и держать ответ.
Ты как фараон – тонкая лесть: «Мы к тебе относимся, как к фараону, со всем уважением, но это требует выдержанности. Ты – великий политик, и просто так поддаваться эмоциям – это совсем не твой уровень. Поэтому я тебе скажу, а ты не вели казнить, вели слово молвить, не гневайся, потому что не к лицу тебе гневаться по пустякам на каких-то там ханаанцев, пусть они и попытались у тебя что-то украсть».
אֲדֹנִי שָׁאַל אֶת-עֲבָדָיו לֵאמֹר הֲיֵשׁ-לָכֶם אָב אוֹ-אָח׃
адони́ шаа́ль эт-авада́в лемо́р ѓаеш-лахэ́м ав о-а́х
19. Господин спрашивал у своих рабов, говоря: «А есть у вас отец или брат?»
Йеѓуда вроде бы напоминает Йосефу, что было, но, на самом-то деле, было всё не так. Йосеф обвинил их в том, что они – разведчики, в том, что они – шпионы, и тогда они сами рассказали ему, что у них есть брат и отец. Но сейчас у Йеѓуды не так много времени, у него минут десять или 16 стихов Торы на всю речь, и он не хочет напоминать былой конфликт, чтобы у Йосефа не проснулась старая идея: «А может, вы действительно шпионы? И вот кубок тоже из шпионских целей (технологический шпионаж) похитили?»
וַנֹּאמֶר אֶל־אֲדֹנִי יֶשׁ־לָנוּ אָב זָקֵן וְיֶלֶד זְקֻנִים קָטָן וְאָחִיו מֵת וַיִּוָּתֵר הוּא לְבַדּוֹ לְאִמּוֹ וְאָבִיו אֲהֵבוֹ׃
вано́мер эль-адони́ еш-ла́ну ав закэ́н вее́лед зекуни́м ката́н веахи́в мэт вайиватэ́р ѓу левадо́ леимо́ веави́в аѓево́
20. и Мы сказали господину нашему: Есть у нас старый отец, у которого маленький сын старости, А брат его умер (разговор идёт, конечно, о Йосефе), И он остался один от матери своей, И отец любит его.
Маленький сын старости – это Биньямин. Ему 31-32 года, у него 10 детей. Но не будем цепляться к мелочам, он действительно для своего отца на́ар (юноша). Младший сын остаётся прислугой при отце, его жена – на уровне домашней служанки, такова традиция Востока. И на́ар он не по возрасту, а по статусу. Это правило, этот язык сохранился вплоть до древнегреческого периода, и в еврейско-греческих текстах мы читаем похожее.
Всего этого они не рассказывали Йосефу, это Йеѓуда говорит сейчас. Представьте себе, что переживает Йеѓуда. Йеѓуда – четвёртый сын Леи. Первого сына она назвала Реувен: «Сейчас он, сейчас он, Яаков дорогой, увидит, что я родила ему сына и он-то меня полюбит». Через год родился Шимон: «Услышал меня Господь, дал мне сына, и наконец-то Яаков меня полюбит». Потом родился Леви, и его назвала: «Теперь-то он будет со мною ходить, теперь он йитлаве́ле (будет моим спутником), потому что я родила ему трёх детей». Вся биография отношений Леи и Яакова, вся трагедия Леи была в именах её сыновей. В этом Йеѓуда рос, и он видел, что есть тётя, которую его папа больше любит. У тёти этой рождается Йосеф, которого его папа также больше любит, и это тяжело воспринять. И нам сейчас кажется, что вот как легко говорить: «У него там есть сын старости, которого он любит, а мы? Как же мы, как же я?» Это же очень тяжело воспринимать. И эти слова очень дорого даются Йеѓуде.
וַתֹּאמֶר אֶל־עֲבָדֶיךָ הוֹרִדֻהוּ אֵלָי וְאָשִׂימָה עֵינִי עָלָיו׃
вато́мер эль-авадэ́ха ѓориду́ѓу эла́й веаси́ма эни́ ала́в
21. И ты сказал рабам твоим: «Спустите его ко мне (ко мне спустите мальчика, не отца, конечно же), И я положу на него глаз свой».
Положить глаз (мы читаем похожую мысль у Йирмияѓу (39:12): «Возьми его, и присмотри за ним, и не причиняй ему никакого зла») значит, я за ним тут присмотрю. То есть Йеѓуда говорит: «Ты его позвал, и отчасти, в какой-то степени ты принял за него ответственность, ты обещал за ним присмотреть». Всего этого Йосеф не говорил Йеѓуде и не говорил братьям. Йеѓуда немножко приукрашивает информацию. Не будет же Йосеф с ним по мелочам спорить? А картина вырисовывается довольно-таки красивая.
וַנֹּאמֶר אֶל-אֲדֹנִי לֹא-יוּכַל הַנַּעַר לַעֲזֹב אֶת-אָבִיו וְעָזַב אֶת-אָבִיו וָמֵת׃
вано́мер эль-адони́ ло-юха́ль ѓана́ар лаазо́в эт-ави́в веаза́в эт-ави́в вамэ́т
22. И мы сказали господину нашему: «Этот мальчик не может оставить своего отца. если он оставит своего отца, умрёт».
Здесь непонятно: умрёт отец или умрёт сын? Но Йеѓуда просто напоминает Йосефу, как оно не было на самом деле.
וַתֹּאמֶר אֶל-עֲבָדֶיךָ אִם-לֹא יֵרֵד אֲחִיכֶם הַקָּטֹן אִתְּכֶם לֹא תֹסִפוּן לִרְאוֹת פָּנָי׃
вато́мер эль-авадэ́ха им-ло́ ерэ́д ахихэ́м ѓакато́н итехэ́м ло тосифу́н лиръо́т пана́й
23. И ты сказал рабам твоим: «Если ваш младший брат с вами не спустится, Вы больше не увидите моё лицо».
Ну, и зачем им видеть его лицо? Его лицо нужно, чтобы постоянно получать лицензию на покупку пшеницы. То есть: «Если вы не привезёте с собой юношу, то не видать вам не только моего лица». Бог с ним, с лицом, но и пшеницы не видать, еды не видать, а это значит, что, возможно, и с голоду помирать.
וַיְהִי כִּי עָלִינוּ אֶל-עַבְדְּךָ אָבִי וַנַּגֶּד-לוֹ אֵת דִּבְרֵי אֲדֹנִי׃
вайѓи́ ки али́ну эль-авдэха́ ави́ ванагед-ло́ эт диврэ́ адони́
24. И было: Когда мы поднялись к рабу твоему, отцу моему, И сказали ему слова господина нашего, то есть твои,
וַיֹּאמֶר אָבִינוּ שֻׁבוּ שִׁבְרוּ-לָנוּ מְעַט-אֹכֶל׃
ваёмер ави́ну шу́ву шивру-ла́ну меат-о́хель
25. И сказал наш отец: «Спуститесь снова и купите нам немного еды».
וַנֹּאמֶר לֹא נוּכַל לָרֶדֶת אִם-יֵשׁ אָחִינוּ הַקָּטֹן אִתָּנוּ וְיָרַדְנוּ כִּי-לֹא נוּכַל לִרְאוֹת פְּנֵי הָאִישׁ וְאָחִינוּ הַקָּטֹן אֵינֶנּוּ אִתָּנוּ׃
вано́мер ло нуха́ль ларэ́дет им-е́ш ахи́ну ѓакато́н ита́ну веяра́дну ки-ло́ нуха́ль лиръо́т пенэ́ ѓаи́ш веахи́ну ѓакато́н энэ́ну ита́ну
26. И мы ему сказали: «Мы не можем спуститься. Если только будет брат с нами маленький, тогда спустимся. Мы не сможем увидеть лицо господина, если наш младший брат не с нами».
וַיֹּאמֶר עַבְדְּךָ אָבִי אֵלֵינוּ אַתֶּם יְדַעְתֶּם כִּי שְׁנַיִם יָלְדָה-לִּי אִשְׁתִּי׃
ваёмер авдеха́ ави́ эле́ну атэ́м еда’тэ́м ки шена́йим яледа-ли́ ишти́
27. И сказал раб твой, отец мой, нам: «Вы знаете, что только двоих родила мне жена моя.
Вдумайтесь в эти страшные слова, которые говорит Йеѓуда: «Отец мой сказал нам – нам, десяти братьям: «Вы же знаете, что только двоих родила мне жена, и это не вы». Сказать такое про отца, услышать такое от отца – это очень тяжело. Иными словами: «У меня на самом деле только двое детей, а вы – вы, ну, вы просто вот родились; вы есть, а люблю я только двух. Один пропал, а теперь вот вы и второго возьмёте». И Йеѓуда говорит это не с осуждением, хотя было за что осуждать, было где настрадаться, было где сказать: «Этот Биньямин вместе с Йосефом постоянно нам как кость в горле, и папа наш всё время у их матери, потому что маму нашу навязали ему насильно. У нас, вы знаете, товарищ египтянин, такая семейная трагедия». Страшные вещи Йеѓуда говорит. Вы представьте себе, что он рассказывает эту боль не Йосефу, брату своему, а египетскому чиновнику через переводчика. И он говорит это уже не с обидой: «Вот, есть в нашей семье любимые братья и нелюбимые», он говорит это с милостью и с состраданием к отцу. Это очень большой внутренний подвиг – прощение и принятие того, что ты нелюбимый сын. Он продолжает цитировать Яакова и говорит:
וַיֵּצֵא הָאֶחָד מֵאִתִּי וָאֹמַר אַךְ טָרֹף טֹרָף וְלֹא רְאִיתִיו עַד-הֵנָּה׃
ваецэ́ ѓаэха́д меити́ ваома́р ах таро́ф тора́ф вело́ реити́в ад-ѓе́на
28. И один из них вышел от меня, И я сказал, что зверь разорвал его, разрывом разорвал его, я его больше не видел.
Это говорит Йеѓуда, и тут Йосеф первый раз слышит о том, что́ отец думает про его исчезновение. Во-первых: «Я сказал, что зверь его разорвал. Во-вторых, вот это «и больше я его не видел» намекает на то, что, может быть, Яаков где-то ещё надеется, что сын его жив. Люди ждут своих сыновей, дочерей, мужей, отцов, и это, к сожалению или к счастью, человеку свойственно. И Йосеф здесь впервые слышит эту часть истории, то, чего он, разумеется, знать не мог. Целая бездна чувств должна открыться перед Йосефом.
Какое переосмысление жизни со стороны Йеѓуды! За эти годы, надо сказать, он успел жениться, похоронить двух детей, увидеть внуков двух, и это, конечно, очень меняет человека. Возможно, после смерти Эра и Онана, двух своих детей, Йеѓуда поседел, постарел, это всё возможно. Но что наверняка – много уроков усвоил и семейные узы, может быть, стал ценить больше. Вот здесь виден совсем другой человек, который прощает, смиряется с тем, что он – нелюбимый сын в семье, и ценит любовь отца к любимому «не себе». Это очень страшная трагедия в сердце человека, очень мощная сила прощения.
Яаков продолжает говорить в пересказе Йеѓуды:
וּלְקַחְתֶּם גַּם-אֶת-זֶה מֵעִם פָּנַי וְקָרָהוּ אָסוֹן וְהוֹרַדְתֶּם אֶת-שֵׂיבָתִי בְּרָעָה שְׁאֹלָה׃
улькахтэ́м гам-эт-зэ́ меи́м пана́й векара́ѓу асо́н веѓорадтэ́м эт-севати́ бераа́ шео́ла
29. Если вы возьмете и этого от лица моего И случится с ним несчастье, И спустите вы душу мою, во зле, в могилу».
Яаков сказал (42:38) беяго́н (в горести) шео́ла, но здесь Йеѓуда говорит бераа́ (во зле) шео́ла. Может быть, потому что он пытается говорить более простым ивритом, может быть, потому, что он так пересказывает разговор. Он заканчивает пересказывать то, что говорил отец, и добавляет:
וְעַתָּה כְּבֹאִי אֶל-עַבְדְּךָ אָבִי וְהַנַּעַר אֵינֶנּוּ אִתָּנוּ וְנַפְשׁוֹ קְשׁוּרָה בְנַפְשׁוֹ׃
веата́ кевои́ эль-авдеха́ ави́ веѓана́ар энэ́ну ита́ну венафшо́ кешура́ венафшо́
30. Теперь, если я приду к твоему рабу, отцу мальчика, А мальчика нет, А душа его связана с его душой.
То есть: «Он любит Биньямина, наша жизнь – она бесплатная, она ничего не стоит. Он любит Биньямина, и даже если мы сейчас вдесятером придём к нему, то это его не утешит, это его всё равно убьёт, потому что душа его связана с душой мальчика, их души связаны».
וְהָיָה כִּרְאוֹתוֹ כִּי-אֵין הַנַּעַר וָמֵת וְהוֹרִידוּ עֲבָדֶיךָ אֶת-שֵׂיבַת עַבְדְּךָ אָבִינוּ בְּיָגוֹן שְׁאֹלָה׃
веѓая́ киръото́ ки-э́н ѓана́ар вамэ́т веѓори́ду авадэ́ха эт-сева́т авдеха́ ави́ну беяго́н шео́ла
31. как только он увидит, что нет с нами юноши, И он умрет, И спустят рабы твои Седины раба твоего, отца нашего, С тоскою в могилу.
Вот здесь он уже цитирует Яакова полностью: беяго́н шео́ла – с тоскою, с печалью в могилу.
Суть речи Йеѓуды не в том, что: «Знаете, что Биньямин – домашний мальчик, я не знаю, как так с ним получилось; он хорошо характеризуется на работе, но, может быть, вчера мы выпили, и он украл этот кубок?» или: «Знаете что? У Биньямина это наследственность такая: его мама тоже однажды украла гадательные инструменты. Он просто монотеист, и вот он, где видит что-то гадательное, там сразу же это крадёт». Можно было взять третью стратегию и сказать: «Этот мальчик так страдает по своему брату, что он думал, что он по вашему кубку его найдёт, и поэтому он его украл. Помилуйте!» Можно было говорить о чём угодно, но Йеѓуда выбрал вариант, что «наш отец умрёт, если мы не вернём юношу». Почему Йеѓуда выбрал эту линию? Видимо, потому что он услышал, как египетский чиновник интересуется отцом, спрашивает о нём тепло. И Йеѓуда решил говорить о том, что Йосефу интересно. Непонятно, почему Йосеф интересуется их отцом, но раз уж он заинтересовался, то сначала нужно было сказать: «Здо́рово, что ты такой чувствительный, здо́рово, что у тебя эмпатия к старику. Теперь пойми, что он может, не дай Бог, умереть, если мы придём, а юноши с нами нет».
כִּי עַבְדְּךָ עָרַב אֶת-הַנַּעַר מֵעִם אָבִי לֵאמֹר אִם-לֹא אֲבִיאֶנּוּ אֵלֶיךָ וְחָטָאתִי לְאָבִי כָּל-הַיָּמִים׃
ки авдеха́ ара́в эт-ѓана́ар меи́м ави́ лемо́р им-ло́ авиэ́ну эле́ха вехата́ти леави́ коль-ѓаями́м
32. Ибо раб твой (здесь он говорит про себя) поручился за юношу перед отцом Говоря: «Если я его к тебе не приведу, Согрешил я отцу моему все дни».
Сначала Йеѓуда меняет лицо, сначала говорит: «Если я к тебе не приведу, согрешил я отцу». Это всё – искусство пересказа. Очень красиво Йеѓуда всё это пересказывает.
וְעַתָּה יֵשֶׁב-נָא עַבְדְּךָ תַּחַת הַנַּעַר עֶבֶד לַאדֹנִי וְהַנַּעַר יַעַל עִם-אֶחָיו׃
веата́ ешев-на́ авдеха́ та́хат ѓана́ар э́вед ладони́ веѓана́ар я́аль им-эха́в
33. Пусть же теперь раб твой (то есть я) буду вместо этого юноши рабом господина моего, А юноша пойдёт вместе со своими братьями.
Что предлагает Йеѓуда? Йеѓуда говорит: «Что поделать, мой отец любит больше всего не меня, а Биньямина. Если я вернусь без Биньямина, буду я в глазах отца своего виноватым всю жизнь. И жизни у меня всё равно не будет, но и у него не будет жизни, потому что он привязан душой к душе Биньямина. Поэтому давай я останусь вместо него рабом. Отец больше любит его, смилуйся над отцом». Это легко говорить, легко перечитывать, но это страшная внутренняя борьба человека.
כִּי-אֵיךְ אֶעֱלֶה אֶל-אָבִי וְהַנַּעַר אֵינֶנּוּ אִתִּיפֶּן אֶרְאֶה בָרָע אֲשֶׁר יִמְצָא אֶת-אָבִי׃
ки-э́х ээле́ эль-ави́ веѓана́ар энэ́ну ити́ пен эръэ́ вара́ аше́р йимца́ эт-ави́
34. Ибо как я приду к отцу моему, А юноши нет со мною? Чтобы я не увидел то зло, которое произойдёт с отцом моим».
Я не знаю, мы не знаем, верит ли действительно Йеѓуда в то, что Биньямин украл этот кубок. Здесь нет никакого оправдания ему, мы не слышим никакого оправдания ему. До конца Биньямин так и не произнесет ни слова, и Йосеф, скорее всего, не скажет братьям об этом. И осознавая это, может, даже видя в Биньямине преступника, но понимая, что отец его больше любит, Йеѓуда говорит: «Как я вернусь к отцу, если отрока нет со мной?» Эта фраза стала символом, девизом хасидизма. Хасиды – учителя, которые пошли в народ, к самым простым людям – к извозчикам, к шинкарям, к тем, кто работал на самых простых работах и, может быть, от Всевышнего удалялся. Шли к ним, служили им, проповедовали и возвращали их к Торе с мыслью: «Как я приду к Отцу, как я могу приходить к Отцу (Небесному, имеется в виду) на молитвы, на служение, если юноша не со мною?»
Столько заботы об отце, столько смирения перед тем тяжёлым неравенством, которое есть у них в семье. Столько спокойной, доброй любви к отцу, уверенности в себе и готовность остаться рабом на всю жизнь, не увидеть своих детей, – всё только для того, чтобы любимый сын отца, любимчик отца, которому можно было бы зло завидовать, вернулся к отцу. Трагическая, страшная по своей глубине речь.