Ѓафтара. (I Мелахим 3:15-4:1)
На этой неделе вместе с недельной главой читают историю о суде Шломо́. Эта история рассказывается в 3 главе первой книги Мелахим. Прежде чем мы начнём читать саму историю о суде, нужно сделать небольшое предисловие. В те годы Шломо́ – молодой царь, который только воцарился над Израилем. Он, очевидно, очень молод, он сам об этом говорит. Внешние источники говорят о том, что Шломо прожил 52 года, царствовал он 40 лет. Можно понять из этого, что воцарился он в возрасте 12 лет. На момент нашей истории, таким образом, Шломо – подросток 13-14 лет.
Он приходит в место, называемое Гивон, которое находится километрах в 10 от Иерусалима. Там есть большая высота, там есть место, оборудованное для жертвоприношения, и Шломо́ приносит там огромную жертву, приносит там тысячу всесожжений. В ту же ночь Всевышний открывается Шломо во сне и спрашивает его: «Что тебе дать?» Конечно же, это не история Деда Мороза и мальчика, стоящего на табуретке. Шломо – не просто Шломо, не человек сам по себе. Шломо – царь. И, задавая вопрос «Что тебе дать?», Всевышний спрашивает его об инструменте правления. У царей есть какие-то прозвища. Есть завоеватель, есть торговец, есть грозный, есть великий. Каким ты хочешь быть? Если ты попросишь у Меня военной мощи, ну что ж, твоё царство будет царством Шломо-завоевателя, Шломо-накопителя земель. Если ты попросишь у Меня денег, ну что ж, твоё царство будет царством торговли, ты будешь царём процветания экономического. Что ты выберешь для своего царства? Прежде всего Шломо в ответ благодарит Всевышнего за милость, которую Тот оказал его отцу. Шломо говорит Всевышнему о том, что он – молодой отрок. Мы говорили о том, что он действительно подросток и ему трудно управлять народом. Поэтому в 9 стихе 3 главы Шломо обращается ко Всевышнему вот с какой просьбой:
וְנָתַתָּ לְעַבְדְּךָ לֵב שֹׁמֵעַ
вэната́та лэавдэха́ лэв шомэ́а
9. и дашь рабу своему сердце слышащее,
Прежде всего сердце, которое умеет слышать, умеет внимательно слушать всех, кто к нему обращается. Для чего ему нужно слышащее сердце?
לִשְׁפֹּט אֶת-עַמְּךָ לְהָבִין בֵּין-טוֹב לְרָע כִּי מִי יוּכַל לִשְׁפֹּט אֶת-עַמְּךָ הַכָּבֵד הַזֶּה׃
лишпо́т эт-амха́ леѓави́н бейн-то́в лера́ ки ми́ юха́ль лишпо́т эт-амха́ ѓакавэ́д ѓазэ́
для того чтобы судить твой народ, чтобы понимать, разделять или разуметь между добром и злом. потому что кто же может судить этот твой тяжёлый народ?
То, что просит Шломо, чтобы у него была достаточная мудрость быть справедливым царём и справедливым судьёй. Чтобы уметь выслушивать людей и уметь разделять, различать между добром и злом. Не только выслушивать людей, но и проникать в их намерения. Его просьба понравилась Господу, и Господь пообещал ему, что в качестве, скажем так, бонусов Шломо получит и всё остальное, о чём царь может только мечтать: финансовую и военную мощь, и всё-всё приложится к той мудрости, о которой Шломо просил. Комментаторы приводят в качестве примера притчу о вельможе, которому царь сказал: «Проси у меня, что хочешь». Вельможа подумал и сказал себе: «Возможно, я попрошу у него драгоценных камней. Ну что? Ну даст он мне драгоценных камней. Возможно, попрошу у него золота. Ну и золота даст он мне. Что мне камни и золото? Попрошу у него дочь его в жёны. Женюсь на дочери, и всё это будет моим. Через женитьбу на его дочери я всё обрету». Примерно так выглядит просьба Шломо, и Всевышний благословляет Шломо. И дальше мы уже можем начинать читать отрывок из ѓафтары недельной главы Микец, с 15 стиха 3 главы.
וַיִּקַץ שְׁלֹמֹה וְהִנֵּה חֲלוֹם וַיָּבוֹא יְרוּשָׁלִַם וַיַּעֲמֹד לִפְנֵי אֲרוֹן בְּרִית-אֲדֹנָי וַיַּעַל עֹלוֹת וַיַּעַשׂ שְׁלָמִים
вайика́ц шеломо́ веѓинэ́ хало́м ваяво́ ерушала́им ваяамо́д лифнэ́ аро́н берит-адона́й вая́аль оло́т вая́ас шелами́м
15. и проснулся шломо, и вот – сон. и пришёл он в йерушалаим, и встал перед ковчегом завета господнего, и принёс жертвы всесожжения, и принёс жертвы мирные,
Когда мы изучали книгу Ваикра, мы говорили о разнице между жертвой всесожжения и мирной жертвой. Жертва всесожжения, как она и называется, вся сгорает. Жертва мирная – это жертва, от которой часть получает Всевышний на жертвенник, часть получает коѓен, часть получает тот, кто эту жертву приносит. И таким образом принесение мирной жертвы позволяет принять участие символически, можно сказать, в совместной трапезе со Всевышним, кушать с Ним почти с одного стола.
וַיַּעַשׂ מִשְׁתֶּה לְכָל-עֲבָדָיו׃
вая́ас миштэ́ лехоль-авада́в
и устроил пир для всех слуг своих.
Шломо устроил пир с таким вот участием Всевышнего для всех своих рабов. Итак, Шломо попросил мудрости, умения слышать. Тут, казалось бы, могли бы прийти к нему с какими-то экономическими вопросами, с какими-то вопросами вселенской важности. Но здесь мы слышим почти голос миссис Хадсона из известного фильма: «Царь, к вам какие-то две дамы».
אָז תָּבֹאנָה שְׁתַּיִם נָשִׁים זֹנוֹת
аз таво́на шта́йим наши́м зоно́т
16. и тогда пришли две женщины
Слово зона́ в современном иврите означает проститутка. В библейском иврите оно тоже имеет такое значение. Но, кроме того, глагол лязо́н означает кормить, и слово зона́ может означать и трактирщица. Это не мудрено, что эти два слова совпали, потому что трактирщица – часто женщина беззащитная, подверженная быть жертвой насилия. И поэтому, что тут говорить, трактирщицы того времени совмещали оба занятия. Об этом мы говорили во вступлении к книге Йеѓошуа, когда говорили о Рахав. Итак, пришли к нему на суд две женщины-блудницы. Вот тут царь пирует, благодарит Всевышнего! Он сидит со всеми вельможами, занят знатным пиром. И тут пришли две блудницы.
Некоторые комментаторы говорят: «Да быть такого не может, что это две блудницы пришли?!» И говорят: «Вот то, что было написано раньше, и вот он проснулся, и вот сон – это другой сон. Всё это снится ему. И пришли к нему два демона – Лилит и Наама, известные демоны из еврейской мифологии. И всю эту сцену они перед ним разыгрывают».
Ну что ж, можно так понять, наверное. Мне всё-таки ближе понимание простое. Действительно, ты хотел судить народ? Ты хотел вникать в народное? Вот, царь Шломо, получи двух блудниц, женщин с пониженной социальной ответственностью, которых могут пропустить к царю на суд. Да, действительно, подданные приходили к царю на суд. И многие судьи ставили себе за правило, даже когда они за обедом или даже когда что-то их занимает, если к ним приходят со срочным судом, всё прекращать и впускать к себе судящихся. Итак, Шломо уже с сердцем слышащим (вполне возможно) оставляет пир и перед ним встают две женщины-блудницы.
אָז תָּבֹאנָה שְׁתַּיִם נָשִׁים זֹנוֹת אֶל-הַמֶּלֶךְ וַתַּעֲמֹדְנָה לְפָנָיו׃
аз таво́на шета́йим наши́м зоно́т эль-ѓамэ́лех ватаамо́дна лефана́в
тогда пришли две женщины-блудницы к царю и предстали перед ним.
То есть встали перед ним, как на суд. С 17 стиха мы читаем речь истицы. В любом суде есть истец – тот, кто предъявляет претензию, и ответчик – тот, кто на претензию отвечает. Итак, женщина-истица, и вот что она говорит:
וַתֹּאמֶר הָאִשָּׁה הָאַחַת בִּי אֲדֹנִי אֲנִי וְהָאִשָּׁה הַזֹּאת יֹשְׁבֹת בְּבַיִת אֶחָד וָאֵלֵד עִמָּהּ בַּבָּיִת׃
вато́мер ѓаиша́ гааха́т би адони́ ани́ веѓаиша́ ѓазо́т ёшево́т бева́йит эха́д ваэле́д има́ баба́йит
17. и сказала одна женщина: «мною клянусь, господин мой, я и эта женщина живём в одном доме. и я вместе с ней в доме родила.
וַיְהִי בַּיּוֹם הַשְּׁלִישִׁי לְלִדְתִּי וַתֵּלֶד גַּם-הָאִשָּׁה הַזֹּאת וַאֲנַחְנוּ יַחְדָּו אֵין-זָר אִתָּנוּ בַּבַּיִת זוּלָתִי שְׁתַּיִם-אֲנַחְנוּ בַּבָּיִת׃
вайѓи́ баём ѓашелиши́ лелидти́ ватэ́лед гам-ѓаиша́ ѓазо́т ваана́хну яхда́в эн-за́р ита́ну баба́йит зулати́ шетайим-ана́хну баба́йит
18. и было на третий день после моих родов, и эта женщина тоже родила, и мы вдвоём, и никаких чужаков в доме у нас нет, кроме нас двоих дома.
Почему женщина упоминает, что никого кроме них в доме нет? Нет свидетелей того, что произошло. Их было только двое. Дальше женщина продолжает свой рассказ и говорит в 19 стихе:
וַיָּמָת בֶּן-הָאִשָּׁה הַזֹּאת לָיְלָה אֲשֶׁר שָׁכְבָה עָלָיו׃
вая́мот бен-ѓаиша́ ѓазо́т ла́йла аше́р шахева́ ала́в
19. и умер сын этой женщины ночью, когда она легла на него.
וַתָּקָם בְּתוֹךְ הַלַּיְלָה וַתִּקַּח אֶת-בְּנִי מֵאֶצְלִי וַאֲמָתְךָ יְשֵׁנָה וַתַּשְׁכִּיבֵהוּ בְּחֵיקָהּ וְאֶת-בְּנָהּ הַמֵּת הִשְׁכִּיבָה בְחֵיקִי׃
ватако́м бето́х ѓала́йла ватика́х эт-бени́ меэцли́ вааматеха́ ешена́ ваташкивэ́ѓу бехека́ веэт-бена́ ѓамэ́т ѓишки́ва вехеки́
20. и встала она среди ночи, и взяла сына у меня, а раба твоя спит, и уложила его себе на грудь, а своего мёртвого сына уложила на грудь мне.
וָאָקֻם בַּבֹּקֶר לְהֵינִיק אֶת-בְּנִי וְהִנֵּה-מֵת וָאֶתְבּוֹנֵן אֵלָיו בַּבֹּקֶר וְהִנֵּה לֹא-הָיָה בְנִי אֲשֶׁר יָלָדְתִּי׃
вааку́м бабо́кер леѓени́к эт-бени́ веѓине-мэ́т ваэтбонэ́н эла́в бабо́кер веѓинэ́ ло-ѓая́ вени́ аше́р яла́дти
21. и когда я проснулась утром, встала утром, чтобы покормить грудью сына моего, и вот, он умер. и позже я пригляделась к нему, когда настало утро и рассвело, и вот, это не тот сын, которого я родила».
Это показания первой женщины. Они вызывают очень много сомнений, если читать их внимательно. Прежде всего откуда эта женщина знает всё, что происходило, если она спала? Она же не видела ничего. Она, по её собственным словам, настолько крепко спала, что она ничего не почувствовала. Но она описывает, как всё происходило так, словно она это видела. Версия её составлена хорошо, но вот такая проблема здесь есть. Есть и ещё одна загвоздка в том, что она говорит. Обычно женщина, которая родила (проводили даже такие эксперименты, сейчас психологи любят эксперименты, и я опрос провёл, я несколько женщин спросил), не так легко путает своего ребёнка. Она взяла кормить ребёнка, и он умер, и только потом, только приглядевшись, она увидела, что это не её ребёнок. Это всё звучит немного подозрительно. Кроме того, дети в первые дни своей жизни растут очень быстро и очень быстро изменяются, и трёхдневный ребёнок отличается от однодневного. Всё это – вопросы, которые остаются после длинной речи этой женщины. Но говорит она длинно и красиво. В её речи более 50 слов. Я дальше со счёта сбился. В 22 стихе ответчица отвечает на эту длинную речь и говорит так:
וַתֹּאמֶר הָאִשָּׁה הָאַחֶרֶת לֹא כִי בְּנִי הַחַי וּבְנֵךְ הַמֵּת
ватоме́р ѓаиша́ ѓаахэ́рет ло хи бени́ ѓаха́й увнэ́х ѓамэ́т
22. и сказала другая женщина: «нет. это мой сын живой, а твой сын мёртвый».
Она явно не так красноречива, как истица. У неё нет заготовленной речи, может быть, от того, что она в шоке, и она отвечает всего четырьмя словами. Что на это отвечает истица? Она отвечает:
לֹא כִי בְּנֵךְ הַמֵּת וּבְנִי הֶחָי וַתְּדַבֵּרְנָה לִפְנֵי הַמֶּלֶךְ׃
ло хи бенэ́х ѓамэ́т увни́ ѓеха́й ватедабэ́рна лифнэ́ ѓамэ́лех
«нет, твой сын умер, а мой сын жив». и так они говорили перед царём.
То есть женщины начинают препираться. Причём, обратите внимание, они говорят не одно и то же. Ответчица говорит то, что она хочет доказать. Она говорит: «Мой сын жив! Твой сын умер!» На первом месте у неё желание доказать: мой сын – жив. Истица говорит наоборот: «Твой сын – мёртв, а мой сын – жив!» Для неё важнее доказать, что умер не её сын. Эти формулировки, на самом деле, выдают то, что у человека на душе, то, что у него в подсознании. Можно было бы назвать это оговоркой по Фрейду, если бы Шломо такого знал. И можно сделать вывод, что истица лукавит.
Есть ещё несколько правил юридических, которые можно здесь привести, прежде чем перейдём к ответу Шломо. Если человек держит в руках какой-то предмет, например, у человека на руках есть часы, и приходит кто-то и говорит: «Этот человек, этот Хаим носит мои часы», тот человек, который это сказал, он и должен это доказывать. Поскольку часы в руках у Хаима, Хаим ничего не должен доказывать – доказательство то, что часы у него на руке. Он не должен вспоминать, где он купил их или когда ему их подарили, ничего. «Это мои часы» – и даже этого говорить не надо. Вот они у меня на руке, это очевидно. С ребёнком всё не так просто. Но тем не менее это правило тоже работает. У одной женщины на руках ребёнок, у другой – на устах рассказ. И этот рассказ – не причина забирать ребёнка. Еврейская судебная система в определённой степени рассчитывает на порядочность людей. Например, считается, что женщина не скажет в присутствии своего мужа: «Мы никогда не были женаты». Она не посмеет сказать такое в суде. Некоторые считают, что человек не посмеет сказать: «Я никогда не одалживал у него деньги!» в присутствии своего кредитора. В то же время сама система предусматривает падение нравов и говорит: «Это так, но люди меняются!» И люди меняются, и они не всегда меняются в хорошую сторону. И здесь, конечно, очень плохое свидетельство, что женщина посмела говорить, похоронив своего ребёнка или имея на руках мёртвого ребёнка, потащила подругу, только что родившую ребёнка, в суд на такое разбирательство. Это о ней очень нехорошо говорит. Итак, две женщины. Обе высказали свои версии, и они не совсем одинаковые. В 23 стихе мы читаем, что говорит Шломо.
וַיֹּאמֶר הַמֶּלֶךְ זֹאת אֹמֶרֶת זֶה-בְּנִי הַחַי וּבְנֵךְ הַמֵּת וְזֹאת אֹמֶרֶת לֹא כִי בְּנֵךְ הַמֵּת וּבְנִי הֶחָי׃
ваёмер ѓамэ́лех зот омэ́рет зе-бени́ ѓаха́й увнэ́х ѓамэ́т везо́т омэ́рет ло хи бенэ́х ѓамэ́т увни́ ѓеха́й
23. и сказал царь: «эта говорит: «мой сын живой, а твой мёртвый», а вторая говорит: «нет, твой сын это тот, который мёртв. а мой сын живой».
Шломо повторяет аргументы сторон. Это правило действует и в современном еврейском суде. Его учат (это правило) именно из этого эпизода. Хочешь судить? Повтори версии! Прежде всего для того, чтобы убедиться, что ты их понял. Некоторые даже начинают повторять. Крути их в голове. Один говорит так, другой говорит так, этот говорит так, тот говорит так. Чтобы понимать и чтобы анализировать. Здесь, в общем-то, уже достаточно понятно, чей ребёнок. Достаточно понятно по речи. Ну, это понятно Шломо. Но важно сделать ещё кое-что.
וַיֹּאמֶר הַמֶּלֶךְ קְחוּ לִי-חָרֶב וַיָּבִאוּ הַחֶרֶב לִפְנֵי הַמֶּלֶךְ׃
ваёмер ѓамэ́лех кеху́ ли-ха́рев ваяви́у ѓахэ́рев лифнэ́ ѓамэ́лех
24. и сказал царь: «дайте мне меч!» (Возьмите мне меч! (если дословно перевести), и принесли меч перед царём.
וַיֹּאמֶר הַמֶּלֶךְ גִּזְרוּ אֶת-הַיֶּלֶד הַחַי לִשְׁנָיִם וּתְנוּ אֶת-הַחֲצִי לְאַחַת וְאֶת-הַחֲצִי לְאֶחָת׃
ваёмер ѓамэ́лех гизру́эт-ѓае́лед ѓаха́й лишна́йим утну́ эт-ѓахаци́ леаха́т веэт-ѓахаци́ леэха́т
25. и сказал царь: «разрубите этого живого ребёнка на двое, и дайте половину одной и половину одной».
Представьте себе: в каком суде, в каком современном учреждении может происходить такое? Страшно настолько, что женщины действительно поверили, что такое решение может быть. Есть законы Торы, и Шломо живёт не в анархическом государстве. Он не безбашенный монарх-диктатор. И знают отца его Давида, и знают справедливость судей. Но женщины поверили в то, что в суде Шломо царь Шломо может повелеть разрубить на части, убить невинного ребёнка. Возможно, потому что одна находится в шоковом состоянии, потому что её ребёнок в опасности и она вообще не анализирует ситуацию, ей важно будет ребёнка спасти, а вторая настолько одержима злобой, что, во-первых, может такое допустить, а во-вторых, не способна из-за ослепления злобы разглядеть возможный подвох. Есть ещё одно объяснение. Царь Шломо – молодой царь, его не все знают. И, иди знай, как на человека повлияет власть?! Может быть, вот и узнают, что царь Шломо, он – такой царь. И женщины верят, что такое может быть, или просто не думают. Поэтому ловушка Шломо срабатывает.
וַתֹּאמֶר הָאִשָּׁה אֲשֶׁר-בְּנָהּ הַחַי אֶל-הַמֶּלֶךְ כִּי-נִכְמְרוּ רַחֲמֶיהָ עַל-בְּנָהּ וַתֹּאמֶר בִּי אֲדֹנִי תְּנוּ-לָהּ אֶת-הַיָּלוּד הַחַי וְהָמֵת אַל-תְּמִיתֻהוּ
вато́мер ѓаиша́ ашер-бена́ ѓаха́й эль-ѓамэ́лех ки-нихмеру́ рахамеѓа́ аль-бена́ вато́мер би адони́ тену-ла́ эт-ѓаялу́д ѓаха́й веѓамэ́т аль-темиту́ѓу
26. и сказала женщина, сын которой был жив, царю, потому что смилостивилась она над сыном своим, и сказала ему: «мною клянусь, господин, под мою ответственность. дайте ей рождённого живого и не умерщвляйте его»,
Как повезло второй женщине! Можно было сказать: «Да, замечательно! Дайте его мне! Действительно, видите, она сама созналась?! Я же так и хотела, чтобы его мне отдали. Вот наконец-то она соглашается, всё-таки совесть какая-то у неё есть!» Действительно, можно подумать так, женщина думала: «Ну, что ж! Украсть ребёнка я готова, а убить не готова». Мы читаем здесь, что это сказала та женщина, сын которой жив, но Шломо-то этого вроде бы как не знает. Она сказала: «Да! Оставьте его в живых!» Вторая должна была обрадоваться, сказать: «Спасибо, государь-батюшка Шломо!», забрать живого ребёнка и уйти с ним, у неё есть решение царя. Но она отвечает что-то совсем другое.
וְזֹאת אֹמֶרֶת גַּם-לִי גַם-לָךְ לֹא יִהְיֶה גְּזֹרוּ׃
везо́т омэ́рет гам-ли́ гам-ла́х ло йиѓйе́ гезо́ру
ни у меня, ни у тебя не будет. разрезайте.
«Если у меня нет, пусть у тебя не будет. Мне важнее, чтобы у тебя не было этого ребёнка, чем чтобы у меня он был». Это просто человеческое зло, проявленное в самой гнусной своей форме. Женщина вполне могла в этот момент сказать: «Да, да, да, да! Забираю ребёнка! Спасибо! И ещё судебные издержки с неё вычтите, и я своему ребёнку пачку памперсов куплю». Но она так не делает, она одержима злобой. Комментаторы пытаются это по-разному понять. Как мы говорили, некоторые сразу же сказали: «Это вообще были духи! Это были не люди! Как блудницы могли прийти к царю на пир? Как они могут вот так вот себя вести? Как царь мог пытаться разрубить ребёнка?»
Другие говорят: «Это сложная юридическая ситуация. Это свекровь и невестка. Ну, представьте себе ситуацию. Давайте вспомним известных нам героинь – Наоми и Рут. Вот представьте себе, что обе они – вдовы. Но Рут осталась беременная, Наоми тоже беременная. Наоми рожает ребёнка, и Рут рожает ребёнка. Если ребёнок Рут умирает, то по Торе Рут (воображаемая Рут, не та Рут из книги) должна ждать, пока ребёнок Наоми достигнет возраста 13 лет. Ждать 13 лет, прислуживать и быть с ней, пока вырастет этот ребёнок и возьмёт её замуж, и там уже пытаться восстанавливать семью. Или как-то ещё». Многие придумывают вот такой юридический казус, чтобы объяснить, почему вторая женщина настолько зла, почему у неё такая чудовищная реакция.
Ну, на самом деле, мне кажется, что здесь и есть проявление того самого дара Шломо. С одной стороны, мы видели достаточно много оговорок, достаточно много просчётов в версии первой женщины. И можно было бы понять, не нужно быть Шерлоком Холмсом, для того чтобы разобраться, чей ребёнок. Нужно было, во-первых, показать это всем, чтобы потом не думали: «А может, мы обжалуем в другую инстанцию? Может, мы ещё куда-то пойдём?» И чтобы не говорили, не ходили, потому что речь идёт о жизни ребёнка, чтобы кто-то ребёнку не шептал чего-то, нужно было это явно показать и нужно было явно показать всю человеческую злобу. И очень хорошая демонстрация суда Шломо, понимания (как говорят: «Я понимаю женщин!»). Шломо здесь не только понимает женщин, Шломо здесь слышит сердцем двух этих женщин. И поэтому он может предвидеть, как они себя поведут. Ведь события могли развиваться многими разными другими путями. Здесь он понимает не только природу добра, природу зла, природу матери, природу матери, у которой умер сын. Он понимает именно этих конкретных женщин. Вникает в природу, в характер, в заботы, в сердце этих блудниц. Готов слышать сердцем, можно сказать, самых-самых низких, самых ничтожных гражданок своего царства. Итак, читаем приговор:
וַיַּעַן הַמֶּלֶךְ וַיֹּאמֶר תְּנוּ-לָהּ אֶת-הַיָּלוּד הַחַי וְהָמֵת לֹא תְמִיתֻהוּ הִיא אִמּוֹ׃
вая́ан ѓамэ́лех ваёмер тену-ла́ эт-ѓаялу́д ѓаха́й веѓамэ́т ло темиту́ѓу ѓи имо́
27. и отвечал царь, и сказал: «дайте ей этого живого мальчика, а смертью не убивайте его, она – его мать».
Есть мидраши и комментаторы, которые говорят: «Эти последние слова «Она – его мать!» сказаны не Шломо, а Святым Духом. Или Шломо хором в один голос со Святым Духом». То есть когда Царь раскрывает сердце своё слышать приходящих к нему на суд, вникает в это, то, согласно этому подходу, сам Святой Дух участвует в суде. И ведь тем самым Святой Дух прикоснулся к этим женщинам. Что-то важное произошло. И приговор прозвучал: «Она его мать!» Этим самым прекращались все разговоры, которые могли сопровождать мальчика в будущем. А может, Шломо не так решил? А может, была другая инстанция, она бы по-другому решила? А может, там подкуп? А может, там что-то ещё? Именно история с мечом, результаты которой Шломо мог предусмотреть, окончательно положила конец всем возможным грядущим разговорам. Ведь дело ж не только в матерях, растёт ребёнок.
וַיִּשְׁמְעוּ כָל-יִשְׂרָאֵל אֶת-הַמִּשְׁפָּט אֲשֶׁר שָׁפַט הַמֶּלֶךְ וַיִּרְאוּ מִפְּנֵי הַמֶּלֶךְ כִּי רָאוּ כִּי-חָכְמַת אֱלֹהִים בְּקִרְבּוֹ לַעֲשׂוֹת מִשְׁפָּט׃
вайишмеу́ холь-йисраэ́ль эт-ѓамишпа́т аше́р шафа́т ѓамэ́лех вайиръу́ мипенэ́ ѓамэ́лех ки рау́ ки-хохма́т элоѓи́м бекирбо́ лаасо́т мишпа́т
28. и услышали во всём израиле о суде, которым судил царь, и убоялись царя, потому что они увидели, что божественная мудрость у него, чтобы делать суд.
Далее читаем 4 глава 1 стих:
וַיְהִי הַמֶּלֶךְ שְׁלֹמֹה מֶלֶךְ עַל-כָּל-יִשְׂרָאֵל׃
вайѓи ѓамэ́лех шеломо́ мэ́лех аль-коль-йисраэ́ль
1. и стал царь шломо царём над всем израилем.
Приняв его мудрость, несмотря на его юность, все приняли его как царя. Не приняли юридически, что вот, сидит там царь, а осознали, что он есть царь!
Какие уроки, какие выводы для Шломо из этого суда? Что нового мог сам Шломо для себя увидеть? Что мы можем для себя увидеть? Прежде всего бывает так, что есть два спорящих, два судящихся. Один из них говорит очень красиво, он красиво научен, он красиво говорит, красиво умеет подать свою версию. Иногда, возможно, на его стороне пресса и пропагандисты, и он подаётся нам очень правым, его правда, его слова звучат краснобайски красиво. А кто-то, кто двух слов связать не может, на самом деле, прав. Не следуй за краснобайством. Не следуй за красивыми речами.
Вторая мысль, которая приходит в голову по поводу вынутого меча, та, что царя убоялись. Не надо злоупотреблять властью. Любая власть может развращать. Как говорится, абсолютная власть развращает абсолютно. Если ты будешь злоупотреблять властью, ты можешь превратиться в чудовище, о котором сначала подумают, что оно разрубает ребёнка, потом оно и, не дай Бог, дойдёт до того.
Есть и третья мысль. О третьей мысли говорил рав Кук. Когда он жил (в начале XX века), было большое разделение в народе Израиля. Одни говорили: «Мы ничего общего не хотим иметь с государством. Мы вот так вот запремся, не будем помогать, лучше мы погибнем, но чтобы и они погибли». Это, к сожалению, так и получилось, что именно ортодоксальная часть очень заперлась, проявила вот такую вот ревность фанатическую, которая говорила: «Погибни душа наша вместе с ними. Пусть мы умрём, но и они умрут. Разрубите!» Другая часть говорила: «Нет, не будем разрубать! Не будем разрубать народ Израиля. Давайте сохранять народ целостным. Как бы то ни было, чего бы то ни стоило. Это, может быть, дорогого стоит. Давайте сохранять целостным народ!»
Ещё один урок из этой истории – не нужно следовать за фанатами. Фанаты могут погубить любое дело. Есть границы ревности, после которых она переходит в фанатизм. Ревность не должна уничтожать жизнь. Вот такие мысли. Мыслей может быть ещё очень много по поводу суда Шломо. И некоторые мысли звучат совсем не в унисон. Так, например, раби Давид Альтшулер, автор известного комментария «Мецудат Давид», жил в Праге и очень большое влияние оказал на еврейство Восточной Европы и Польши. Он умер в 1769 году. Он читает эту историю так, словно у первой женщины, которая много говорит, действительно, украли ребенка, и она, действительно, права. И интересующимся предлагаю почитать и его комментарий. Тоже будет интересно.