Глава 7: О добродетельных злодеях и грешных святых
Элиша бен Авуя был великим мудрецом Талмуда, который стал самым знаменитым отступником в еврейской истории. После его отступничества, после многократного публичного нарушения еврейских законов и норм общественного поведения к нему стали относиться с таким презрением, что лишили его имени, называя кличкой Ахер, что значит “другой”. В результате Элиша бен Авуя для талмудической мысли превратился в символ “другого”: человека, который не просто вырос в общине, а потом решил покинуть ее и игнорировать ее законы, но еще и постоянно выставляет напоказ свое отступничество и кичится им.
Впрочем, как это обычно бывает, в этой истории заложено кое-что еще. В Талмуде1 рассказывается, что однажды Элиша бен Авуя ехал верхом на коне в шаббат, тем самым публично оскверняя законы субботы, а его ученик рабби Меир шел следом, слушая от него мудрость Торы. На каком-то месте Элиша остановился и сказал рабби Меиру, что, согласно его подсчету шагов, они достигли “субботней границы” и, следовательно, рабби Меиру дальше идти нельзя. Тем самым Элиша проявил тончайшее чувство закона и ѓалахическую чуткость.
В этой короткой талмудической зарисовке мы видим всю многомерность, все многочисленные оттенки личности, одновременно существующие в каждом человеке. Нам показали, что с нашей ограниченной точки зрения невозможно дать однозначную характеристику, единственную оценку любому “другому”. Так что же, как нам следует понимать эту историю?
В 1982 году на фарбренгене в шаббат главы Эмор2 Ребе упомянул Элишу бен Авуя и его ученика рабби Меира. Процитировав изречение Элиши бен Авуя из трактата “Пиркей Авот” (“Наставления Отцов”), Ребе сопоставил его с помещенной рядом цитатой р. Меира, рассмотрев их в свете сложных личных биографий авторов.
В высказывании Элиши бен Авуя отразился весь его духовный путь: “Чему подобен тот, кто изучает Тору в детстве? Новому пергаменту, на котором что-то написано чернилами. А чему подобен тот, кто изучает Тору в старости? Затертому пергаменту, на котором что-то написано чернилами”.3. Ребе, исходя из биографии Элиши, считает, что, несмотря на полное отречение Элиши бен Авуя от путей Торы, его потрясающее знание Торы все еще сохраняется на каком-то уровне, и независимо от того, как далеко он может зайти, он несет внутри себя отпечаток святости, который невозможно полностью стереть.
Точно так же, в поучении р. Меира: “Смотрите не на сосуд, а на его содержимое”4, – отражается его собственный опыт, опыт человека, продолжавшего учиться Торе у подобного отступника. Такой подход объясняет, почему р. Меиру было позволено изучать Тору у “Ахера”: р. Меир смотрел не на “сосуд”, а только на его содержимое. Он принял учение, которое Ахер выучил в детстве и которое осталось навсегда, потому что эти знания были записаны “чернилами на новом пергаменте”.
В учении Ребе мы видим, как он следует по стопам р. Меира, величайшего мудреца Израиля, который не отрекался от нетленной души “другого”, как бы далеко тот ни отошел от общины.
Судить по намерениям
Согласно хасидскому учению, рассказы Торы поучительны в самом глубоком смысле. Это не просто исторические записи о замечательных личностях ушедшей эпохи, – наоборот, каждое событие, каждый упомянутый в Торе человек является своеобразным духовным и психическим образцом, никогда не теряющим актуальности. Каждый человек, подобно Торе, многослоен. Глубины нашей души в прямом и переносном смысле скрываются за плотью, костями и одеждой – за мыслями, словами и действиями. Поэтому мы в силах проникать сквозь внешние оболочки, скрывающие непознаваемую духовную природу, будь то Тора или человек.
Ребе, исходя из такого понимания природы человека и веря в непреходящую чистоту души, активно искал и находил искры святости в каждом человеке. Но он не ограничивался этим. Точно с такой же позитивной предубежденностью Ребе подходил к любой личности и любому действующему лицу во всем объеме еврейской литературы.
Пословица гласит, что люди склонны судить других по поступкам, а себя по намерениям. Ребе поступал ровно наоборот – он рассматривал действующих лиц Писания и еврейской истории, делая упор на их благородные намерения, а не на ошибочные поступки.
Действуя в этом ключе, Ребе сумел по-новому взглянуть на истории, которые обычно считаются скандальными, и людей, которых считают злодеями. Он раскрыл их в новом, оправдывающем свете, сумев под поверхностью поступков увидеть скрытые намерения. По мнению Ребе, их намерения, пусть даже требовавшие исправления, все же коренились в святости. Наличие подобных шокирующих историй и сомнительных персонажей в повествовании Торы обычно считается примером того, как не следует себя вести. Но в подходе Ребе ошибочные действия раскрывают благородные намерения, достойные не только оправдания, но даже признания и подражания.
Таким образом Ребе исполнял заповедь “возлюби ближнего как самого себя”, распространяя ее на все поколения. Он посвятил себя искуплению и возвышению душ не только людей своего поколения, но и всех когда-либо живших. В этой главе мы рассмотрим лишь малую часть известных примеров подхода Ребе к некоторым библейским персонажам и историческим фигурам, чьи истории кардинальным образом изменяются после глубокого исследования и искупительной переоценки Ребе.
Испытания
Давайте начнем с самого Начала. Описанная в Торе история грехопадения первого человека, безусловно, была трагедией с наиболее длительными последствиями. Первые люди нарушили повеление Всевышнего, решив вкусить запретные плоды древа познания добра и зла, и были за это изгнаны из Эдемского сада. Именно это считается коренной причиной испорченности и пороков человечества.
Ребе учил5, что на эту историю зачастую смотрят слишком поверхностно, упуская из виду ее глубинный, позитивный смысл. Адам был первым человеком, созданным руками Самого Всевышнего. Он был совершенным образцом творения, “созданным по образу и подобию Б-га” в буквальном смысле. Он был помещен в Сад вместе со змеем, олицетворяющим ту силу Творения, которая постоянно разворачивает нас от добра и святости ко всему губительному и бесцельному. Но в чем же глубинная цель сотворения змея и испытания Адама запретным плодом?
До Сотворения мира существовало только бесконечное Б-жественное Единство. Не существовало ничего “другого”, никаких взаимоотношений, – только Он, Единый. В Б-ге возникло желание общаться с кем-то иным, кроме Себя Самого. Чтобы создать возможность для существования ограниченного творения, Б-г сжал Свое безграничное Присутствие, создав тем самым плодотворную пустоту, в которой что-то могло появиться. В Каббале этот акт вселенского сжатия называется цимцум.
Мир и все, что в нем есть, было образовано в пустоте, созданной этим актом Б-жественного сжатия. В результате цимцума, однако же, присутствие Б-га перестало быть очевидным. Еврейское слово олам (мир) этимологически связано со словом ѓеэлем (сокрытие), указывая на то, что присутствие Б-га в мире скрыто – и должно быть открыто человеком. Подобно вселенской “игре в прятки”, после сотворения мира бесконечное Единое стало скрыто в конечных множествах Творения. Таким было устройство мира, пока в шестой день не был сотворен Адам. С рождением человечества стала возможной новая стадия Творения – та, к которой стремился Б-г, а именно сознательные отношения между Творцом и творениями. Таким образом, история Эдемского сада – это испытание сотворенного мира. Сможет ли ограниченное человеческое существо, наделенное свободной волей, не имея видимых свидетельств присутствия Всевышнего, сознательно выбрать жизнь в честных отношениях с Б-гом, в любовном согласии с Его волей?\Испытание Адама состояло в том, сможет ли он выполнить хоть одно Б-жественное повеление без явного присутствия Всевышнего, стоящего за его плечом. Это было эталонным испытанием человеческой природы. Райский сад был испытательным полигоном. Каждое движение Адама повлияет и определит ход дальнейшей человеческой истории. Не было ставки выше этой.
[Адам был должен исполнить первую заповедь Творца, данную творению]. Перед ним стояла грандиозная задача, и именно из-за этого змей, [символизирующий склонность человеческой природы к злу,] приложил столь много сил, сделал все возможное, чтобы помешать миссии Адама, которая состояла только в том, чтобы воздержаться от плодов Древа познания… Это был самый тревожный момент для змея, вся цель и причина существования которого состояли в том, чтобы помешать человеку служить своему Создателю. Можно себе представить, сколь огромные усилия приложил змей, чтобы заставить Адама согрешить и тем самым оправдать свое существование.6
Талмуд7 учит, что Адам был сотворен в шестой день Творения, разделенный на двенадцать часов. Каждый час шестого дня от его начала и до начала седьмого дня, шаббата, человечество проходило очередную стадию развития. В девятом часу шестого дня Адаму было дано повеление не есть от Древа познания добра и зла, и уже через час он вкусил его плоды! На первый взгляд, это говорит о слабости природы или организма Адама и, следовательно, человечества. Он даже часа не смог продержаться, не нарушив воли Всевышнего.
Но если принять во внимание, как высоки были ставки, становится ясно, что на самом деле Адам, столько времени сопротивляясь соблазну, проявил почти сверхчеловеческую выдержку.
Если следовать трактовке Ребе, отпадает вопрос, как Адам мог так быстро поддаться греху. Вместо этого возникает другой вопрос: как Адаму удалось так долго противостоять соблазнам злого начала?
Согласно подходу Ребе, история Адама не подчеркивает слабость человечества, – наоборот, она символизирует и вдохновляет нас на стойкость и упорство в стремлении жить духовной жизнью в материальном мире, где Б-г присутствует, но скрывается за завесой дуалистического знания. Кроме того, пример Адама, если смотреть на него сквозь призму позитивной предубежденности Ребе, учит нас, что с чем большим сопротивлением мы сталкиваемся, стремясь поступать как дóлжно, тем это действие может оказаться существеннее для реализации целей нашей жизни.
В поисках искр
Немного в Торе найдется действующих лиц, к которым Талмуд относился бы настолько негативно, как к брату Яакова Эсаву. Его представляют как жестокого убийцу, как обжору, не способного обуздать свой аппетит. Он стал символом древнего Рима, средневекового христианства, грубой телесности и различных других сил угнетения, стремящихся подчинить себе духовную и нравственную жизнь еврейского народа. Таким образом, Эсав рассматривается как олицетворение плотской жизни, как полная противоположность своему брату Яакову, который представляет собой чистую, незамутненную духовность.
И все же, говорит нам Тора, “Ицхак любил Эсава”8, предпочитая его Яакову. Как нам это понимать? Что мы не видим в личности Эсава из того, что видел Ицхак? Опять же, как нам следует относиться к тому, что Яакову, чтобы получить предсмертное благословение отца, пришлось надеть одежду Эсава?
В хасидском маамаре, произнесенном в 1963 году9, Ребе с присущей ему позитивной предубежденностью рассмотрел этот вопрос, чтобы искупить душу Эсава и найти ему оправдание в этой истории. По словам Ребе, Эсав и Яаков представляли два подхода к духовной жизни и нашему служению в мире, каждый из которых, согласно окончательному выводу Ребе, без другого является неполным.
Яаков, которого называют “человеком шатров” в изучении Торы, символизирует уединение и духовность, сосредоточенные на Грядущем мире. Эсава называют “человеком поля”, охотником, и он символизирует того, кто не боится спуститься в материальный мир и на своих условиях вступить с ним в контакт, чтобы возвысить и раскрыть его духовную сущность и истоки.
Ицхак, поддерживая безупречный образ жизни Яакова, его полную сосредоточенность на горнем мире, все же полагал, что еврейский путь должен быть гораздо ближе к подходу Эсава. Ведь, в конечном счете, служение еврея состоит в том, чтобы освятить Творение, а не отделять себя от него.
Путь Эсава, однако, также вел его в опасной близости от искушений этого мира. Не имея достаточно прочной связи с духовной сферой, он поддался своей низменной природе и ее аппетитам, что в конечном итоге привело его к падению. Это теневой аспект личности Эсава, который веками подчеркивался в раввинистических комментариях. Взгляд Ребе, развивающий тему, которую поднял Альтер Ребе и его преемники, подчеркивает дополнительное измерение в истории Эсава. Эсав обладал бесценной искрой святой энергии, которую нужно было вознести ввысь. Яаков должен был включить в себя сущность Эсава, чтобы восполнить свою природу. Мы дети Яакова, и нам тоже нужно научиться включать в себя эту искру наших отдалившихся братьев и нас самих.
Ребе призвал всех нас использовать положительные стороны личности Эсава – его готовность использовать тьму, чтобы превратить ее в свет, его способность искать духовную искру, содержащуюся в материальном мире. Каждый из нас должен стоять одной ногой в шатре Яакова, укрепляя себя в Торе и молитве, а другой – на поле Эсава, деятельно разыскивая падшие искры, заключенные в материальном Творении.
Приближая небесное к земному
Тема равновесия между духовными и земными стремлениями и обязанностями находит выражение и во многих других историях Торы. Примечательно, что главным героям подобных историй, как и в случае с Эсавом, часто дают однозначно отрицательные характеристики, и мы не можем увидеть их положительные стороны, которые достойны нашего внимания, а то и подражания. Иллюстрируя сказанное, Ребе сослался, в частности, на классическую хасидскую интерпретацию двух известных рассказов Торы.
Когда еврейский народ странствовал по пустыне, Моше послал двенадцать разведчиков разузнать о Святой земле перед ее завоеванием. Когда разведчики вернулись в лагерь, десять из них заявили, что нет ни малейшей возможности захватить Землю, и их слова повергли народ в смятение. Б-г наказал клеветавших на Святую землю мором, и в лагере израильтян начался бунт. Это событие, известное как “грех разведчиков”, стало причиной Б-жественного повеления о том, что возвращение в Землю обетованную откладывается на тридцать девять лет, пока целиком не вымрет поколение тех, кто не поверил в возможность завоевания Страны.
Чаще всего поведение разведчиков объясняют тем, что они действовали под влиянием страха и сомнений, что говорит об утрате веры. Вот что они сказали: “Мы не можем выступить против населяющих страну народов, ибо они сильнее нас” (и Его, подразумевая Б-га).
Хасидизм предлагает иную точку зрения10. Поведение разведчиков не было мятежом, у них не пропала вера в слово и Провидение Всевышнего. Разведчики – а все они были князьями Израиля – думали о своей ответственности перед людьми, которыми руководили. Разведчики понимали, что когда духовная, идиллическая реальность жизни в пустыне сменится на мирскую, материальную реальность со всеми вытекающими отсюда последствиями, то это серьезно понизит духовный уровень народа. В пустыне Присутствие и Провидение Всевышнего было явным. Он ежедневно посылал ман, высекал воду из скалы; облака Б-жественной Славы обеспечивали защиту от стихий, а слова Торы эхом разносились по ущельям и отзывались в сердцах. Разведчики опасались, что каждодневные заботы, неизбежные при оседлом образе жизни каждого еврея в отдельности и всего народа в целом, положат конец этому всеобщему пророческому состоянию и непрерывному общению с Б-гом. Разведчики не боялись неудачи – они были уверены в том, что Б-г способен привести их к победе. Их страх был вызван возможными последствиями успеха, и этот страх побудил их дать отрицательный ответ.
“Эта Земля [духовно] пожирает своих обитателей”, – вот в чем была суть их довода.
Разведчики хотели, чтобы их народ оставался в пустыне, в окружении явной Б-жественной заботы. Их поступок был вызван желанием жить в окружении безусловной истины и как можно ближе к высшей духовности. Это, по словам Ребе, положительный мотив в намерениях разведчиков, который следует оправдать. Тора, помимо прочего, учит, что не следует злоупотреблять духовной жизнью, убегая от мирской жизни. Наше предназначение состоит не в том, чтобы дезертировать в мир духовного, проводя все время в шатрах Торы, – наша миссия состоит в том, чтобы приносить истины Торы в прекрасный, но зачастую сложный беспорядок повседневности. Тора не разделяет материальное и духовное, не разделяет тело и душу – она их объединяет!
Ребе многократно возвращался к теме праведных мотивов разведчиков. Однажды он обратился11 к высказыванию наших мудрецов о том, что “из-за тяжести их греха им нет места в Грядущем мире”. Ребе объяснил, что у разведчиков не просто есть доля в Грядущем мире – их доля велика! После этого выступления хасиды начали петь нигун со словами “В’холь карней решаи м… ”, – о том, что в мессианские времена Б-г искоренит всех злодеев. Ребе остановил пение и спросил: “Мы только что говорили о праведности разведчиков, а вы решили петь о грешниках? Пожалуйста, замените эту песню на “Ифрах беямав цадик” (песню, основанную на словах, относящихся к праведникам: “Пусть все свои дни процветает праведник…”).
Передозировка святости
Надав и Авиѓу были сыновьями первосвященника Аарона. В Торе сказано: “Они принесли пред Г-сподом огонь чуждый, какого Он не велел им”. За этим последовало моментальное возмездие, как сказано: “И вышел огонь от Г-спода, и пожрал их, и умерли они пред Г-сподом”12.
В то время как обстоятельства их гибели ясно изложены в Торе, суть их провинности остается непонятной. Эта загадка мучила комментаторов на протяжении веков. Большинство комментаторов Торы, предлагая решение этой загадки, выставляют злополучных молодых людей в явно негативном свете. Вот некоторые из предлагаемых причин:
– Они вошли в Святая Святых без разрешения13.
– Во время служения они не облачились во все предписанные священнические одеяния14.
– Они не были женаты15.
– У них не было детей16.
– Они были высокомерны, и многие женщины, надеясь на брак с ними, оставались незамужними. Они говорили: “Брат нашего отца (т.е. Моше) – царь, брат нашей матери (Нахшон, глава колена Иеѓуды) – князь, наш отец – первосвященник, мы оба – заместители первосвященника! Существует ли женщина, достойная нас?!”
– Они принесли “огонь чуждый”17, то есть не предписанное приношение благовоний18.
– Они сами приняли решение по вопросу о жертвоприношении, тогда как им следовало посоветоваться со своим учителем Моше.19
– Каждый из них действовал по собственной инициативе – они даже не посоветовались друг с другом.20
– Они совершали храмовую службу в состоянии опьянения.21
– Они вошли в Святилище, не омыв рук и ног.22
– Они уже заслужили смерть, когда бесцеремонно любовались Б-жественным Присутствием на горе Синай.23
Во всех версиях братьев так или иначе изображают самовлюбленными эгоистами, искателями острых духовных ощущений, вполне заслуживших свое наказание. Ребе из всех комментариев выделил24, развил и записал в своих трудах учение Ор ѓа-Хаим25 . Смерть старших сыновей Аарона описана там как “поцелуй Всевышнего”. Такой смерти заслуживают только самые высокие, самые чистые души. Каждый из проступков, описанных в мидрашах, коренился в необоримой страсти и стремлении к Б-гу. По словам Ребе, “они приблизились к высшему Свету из-за своей великой любви к Святому и из-за этого умерли. В результате они умерли от “Б-жественного поцелуя”, подобного смерти абсолютных праведников… Именно в этом состоит смысл слов: ‟Они приблизились к Б-гу и умерли”“. При таком подходе очевидно, что Надав и Авиѓу умерли от передозировки святости – от избытка достоинств.
Еврейская традиция учит, что мы пребываем в этом мире для того, чтобы возвысить и освятить материальный мир, но не для того, чтобы выйти за его пределы.
Не оправдывая беспрепятственного и необдуманного потворства Надава и Авиѓу своим духовным устремлениям, мы можем и должны подражать их готовности отказаться от всего, даже от самой жизни, в стремлении к духовной истине. Мы крепко стоим ногами на земле, а наши души могут достигать духовных высот, чтобы принести бесконечный Б-жественный свет в повседневную жизнь и обыденные дела.
Мессианское нетерпение
Другой типичный отрицательный герой – Корах, возглавивший восстание против Моше и Аарона в пустыне. Его обычно считают властолюбивым мятежником, который с помощью демагогии попытался захватить контроль над массами ради своего раздутого себялюбия и желания властвовать. Ребе, в отличие от этих комментаторов, указывает на благородные мотивы, которыми руководствовался Корах, и на два аспекта его личности, которые заслуживают похвалы и даже подражания.
Во-первых, Корахом двигали духовные устремления. Он был левитом, что давало ему право участвовать в священнослужении, но не был допущен к обрядам, которые мог исполнять только первосвященник. Корах страстно желал большей близости к Б-гу, которая достигается через воскурение благовоний, и поэтому хотел принять вызов Моше – вознести благовония перед Б-гом на следующее утро, хотя и знал, что это смертельно опасно.26
Во-вторых, Корахом двигали социальные мотивы. Он прямо спросил Моше: разве мы не все святы?27 Он видел мир в мессианском состоянии утопического единообразия, где все люди духовно равны, а “земля будет полна знанием Г-спода, как море полно водами”28 . Это привело его к попытке поднять революцию, к стремлению расшатать действующую структуру власти и иерархию руководства.
Можно сказать, что Корах был абсолютно прав – именно к такому состоянию, по большому счету, и движется мир. Однако, как и многие провидцы, он опередил свое время и пострадал из-за попытки осуществить мессианское преобразование истории и человечества до того, как мир стал готов к этому29.
Все же, указывает Ребе, мы не должны упускать из виду мечту о всеобщей святости и духовные устремления Кораха!
Проворная парочка
В истории бунта Кораха выделяются два ярких персонажа – Датан и Авирам. Их считают примером совершенно испорченных личностей, закоренелых смутьянов. Согласно Талмуду30, они были полными грешниками, “от головы до пят”. Считается, что именно они были теми двумя повздорившими евреями, из-за которых Моше пришлось срочно бежать из Египта31, что это они донесли на него фараону об убийстве египетского надсмотрщика, и рассказали, что он не был родным сыном дочери фараона32. Именно они призывали народ вернуться в Египет,33 – и у Тростникового моря, и позже, когда разведчики вернулись из Кнаана34. Именно они нарушили заповедь о мане, оставив его на ночь35 ; именно они обвинили Моше, что он вывел еврейский народ из Египта, чтобы уморить в пустыне. И в конце концов Датан и Авирам стали во главе восстания, вспыхнувшего под влиянием проповеди Кораха, и в результате погибли.
Ребе объяснет их поведение36 на основе классических комментариев, но в результате вырисовывается иная картина. Он не отрицает участие этой пары в описанных проступках, но утверждает, что их личности не ограничиваются только этим, у них внутри была искра добра. Хотя искра эта чаще всего оказывалась приглушенной, все же в определенных случаях она начинала ярко сиять, показывая, что под слоями бунтарского поведения сокрыто ядро праведности, заслуживающее внимания.
Согласно комментариям к Торе37, Датан и Авирам на самом деле были еврейскими лидерами, сильно переживали за свой народ и постоянно заботились о его благополучии. У них, конечно, были упомянутые выше недостатки, но с другой стороны, они, например, присоединились к группе еврейских надсмотрщиков, которые, рискуя жизнью, упрекали фараона за то, что он перестал снабжать еврейских рабов соломой для кирпичей: “Почему ты так поступаешь со своими рабами?”38.
Они были среди надсмотрщиков, которые отказались избивать евреев, когда те не выполняли нормы выработки: “И были биты надсмотрщики, поставленные из сынов Израиля, которых поставили над ними притеснители”39.
Более того, они же выступили против Моше и Аарона, когда положение еврейского народа ухудшилось из-за того, что Моше пошел наперекор воле фараона: “Посмотрит на вас Г-сподь и осудит за то, что вы сделали мерзким дух наш для фараона и рабов его, дав им меч в руку, чтобы убить нас”40.
Моше признал справедливость их претензий, обратившись к Б-гу со словами: “Для чего Ты сделал зло этому народу, зачем послал Ты меня?”41
Согласно глубокому комментарию Ребе, Датан и Авирам, несмотря на их многочисленные недостатки, всегда были бдительными стражами народных интересов, искренне защищая их от всех внешних и внутренних угроз.
Вывести можно еврея из Храма – но не Храм из еврея
Особенно яркий пример позитивной предубежденности Ребе прозвучал на фарбренгене, где он рассказал о женщине по имени Мирьям бат Бильга. В Талмуде говорится42, что Мирьям бат Бильга оставила иудаизм, вышла замуж за греческого воина и сопровождала греков, когда (во времена, предшествовавшие истории Хануки) они ворвались в Святой Храм. И вот во время одной из самых тяжелых и мрачных трагедий нашего народа, когда греки оскверняли Храм, она подошла к жертвеннику, топнула по нему сандалией и сказала, насмехаясь над Б-гом и еврейским народом: “Волк, волк! Ты пожираешь богатство людей, но не отвечаешь им в трудную минуту!” За этот мерзкий поступок мудрецы наказали всю ее семью.
Как бы то ни было, Ребе во время публичного собрания в честь годовщины кончины своей матери43 подробно рассказал о Мирьям бат Бильга и о смысле того, что о ней рассказано. Вспышка гнева Мирьям была вызвана не презрением к своему народу, а состраданием к нему. Голос Ребе срывался; не в силах сдержать свои чувства, он сквозь слезы произнес44 : пусть она вступила в брак с иноверцем и отреклась от обычаев своего народа, пусть она присоединилась к врагам и способствовала осквернению Храма, – но все же, когда она вошла в Святилище, в ней пробудилась святая искра и она ощутила неразрывную связь со своим народом. Именно это побудило ее, когда ее муж грабил и осквернял Святая Святых, выразить протест Всевышнему от имени своего народа.
Из глубин истории до нас доносится послание: может показаться, что еврей отрезан от всего еврейского, но Тора говорит: “Нет! Ты видишь только то, что на поверхности”. Факт остается фактом – эти люди всегда останутся евреями. Рабби Шнеур-Залман из Ляд учит: “Еврей не желает и не способен быть отделенным от Всевышнего, не приведи Г-сподь”45. Даже когда Мирьям бат Бильга отошла от еврейства и присоединилась к врагу, что ее беспокоило? – “Почему жертвенник не защищает народ?” Все, что было сказано и сделано, было криком боли за своих собратьев-евреев. Зачем Талмуд рассказывает нам эту историю? Не для того, чтобы, упаси Б-г, рассказать нечто дурное о дочери нашего народа. Наоборот! Он нам рассказывает о чудесной неразрывной связи, существующей внутри еврейского народа.
Неверность или нетерпение?
Наверное, самый известный после истории о грехопадении Адама рассказ Торы о грехе, имеющем далеко идущие последствия, – грех золотого тельца. Народ, который получил откровение на горе Синай, который услышал из уст Самого Б-га: “Я – Г-cподь, твой Б-г; не поклоняйся другому”, всего лишь сорок дней спустя создал идола и служил ему. В этом эпизоде трудно найти хоть какое-то оправдание для его участников.
Ребе, однако, приводит целый ряд классических комментариев46, которые позволяют нам увидеть нечто светлое во тьме этого преступления. При тщательном анализе текста самого инцидента с золотым тельцом становится ясно, что эта история, лежащая грязным пятном на еврейском народе, начиналась совсем не как религиозное предательство, что ее основа лежит не в неверии.
В начале этой истории народ не искал нового бога для поклонения; скорее, он искал нового духовного лидера, который руководил бы им в служении Б-гу.
Это видно из стиха, в котором рассказывается о событии, положившем начало инциденту с золотым тельцом. В стихе сказано: “Народ же увидел, что Моше медлит спуститься с горы, и собрался народ к Аарону, и они сказали ему: “Встань! Сделай нам Элоким, которые пойдут перед нами”“47. Здесь важно отметить, что Элоким – это многозначное слово, которое может относиться либо к божествам, либо к могущественным людям, возглавляющим народ. Свою просьбу народ подкрепил словами: “Поскольку этот Моше, человек, который вывел нас из страны египетской, – мы не знаем, что с ним стало!”
Люди ошиблись в расчетах, полагая, что Моше уже должен вернуться, а потому, решив, что Моше пропал без вести, потребовали, чтобы кто-то заменил пропавшего вождя. Иными словами, еврейский народ не искал божество, которое заменило бы Б-га; они искали кого-то (или что-то), кто заменил бы им Моше.
По сути, евреи пребывали в растерянности, им было нужно что-то на место Моше, до того обеспечивавшего им связь с Б-гом. Не теряя ни минуты и не жалея средств, они приступили к созданию нового источника руководства и духовного наставления.
Излишне говорить, что Ребе не оправдывает собственно создание золотого тельца: создавать идолов запрещено, и весь духовный порыв народа быстро перерос в поклонение тельцу. И все же Ребе указывает на наличие Б-жественной искры в исходном намерении обрести духовную опору.
Эпизод с золотым тельцом косвенно подводит нас к вопросу о роли истинного духовного лидера в жизни народа, что является последней темой этого
раздела.
Сукка для каждого
Лучшие знатоки Торы из Меджибужа однажды пришли в сукку Баал-Шем-Това. Тщательно обследовав конструкцию сукки, они единодушно признали ее некошерной.
Баал-Шем-Тов в ответ привел ряд доказательств того, что его сукка годится для выполнения заповеди, предписанной Торой. Обе стороны спорили, приводили аргументы и контраргументы, – Бааль-Шем-Тов доказывал кошерность своей сукки, а раввины стояли на своем.
Наконец, Баал-Шем-Тов открыл ладонь, на которой небольшой кусочек пергамента. Мудрецы взяли пергамент и прочли послание с небес: “Сукка рабби Исраэля [Бааль-Шем-Това] кошерна”. Послание было скреплено подписью архангела Метатрона, хранителя “внутренних сфер”.
На празднике Суккот 5727 (1966) г. Ребе рассказал эту необычайную историю и задал очевидный вопрос. Сама эта история демонстрирует уникальные духовные способности Бааль-Шем-Това, – его способность “дергать за небесные нити”, чтобы отстоять свою точку зрения, но нам непонятно, почему этот святой предводитель еврейского народа решил построить свою сукку так, что возникли сомнения о ее пригодности? Зачем ему было навлекать на себя подозрения со стороны раввинов, когда нетрудно было построить сукку, кошерную по всем мнениям?
Бааль-Шем-Тов знал, что многие необразованные еврееи не знают, как правильно построить сукку, поэтому он построил свою сукку, опираясь на самые мягкие требования. Тем самым он показал, что любая сукка, похожая на его сукку, годна, и всякий, кто находится в ней в праздник, обретает заслугу. Ребе объяснил, что движущим мотивом Бааль-Шем-Това было умножить заслуги Израиля.
Мораль этой истории кроется не столько в вопросе кошерности некой сукки, сколько в роли руководителя еврейского народа. Бааль-Шем-Тов пытался наглядно продемонстрировать ученым мужам Межибужа, что истинный еврейский праведник должен быть готов принести не только материальные, но и духовные и социальные жертвы ради своего народа.
Сначала люди, потом принципы
Мы завершим эту главу, обратившись к образу идеального лидера в истории еврейского народа – Моше. В завершающих словах Торы мы читаем хвалебную речь о единственном человеке, которого евреи издревле и по сей день называют рабейну – “наш учитель”.
“И не было более у Израиля пророка, подобного Моше, которого Г-сподь знал лицом к лицу, – по всем знамениям и чудесам, которые Г-сподь послал его совершить в египетской стране с фараоном, и со всеми его рабами, и со всей его страной, и при всей крепкой руке, и при всем великом страхе, которые Моше совершил на глазах у всего Израиля”48 .
В комментарии к этому стиху Раши спрашивает: “Какое великое дело совершил Моше на глазах у всего Израиля?” Его ответ может показаться удивительным. По словам Раши, великое деяние, о котором идет речь в последних словах Торы, – то, что Моше разбил Скрижали Завета, когда, спустившись с горы Синай, увидел, что еврейский народ пляшет вокруг золотого тельца. Мысль о том, что величие Моше заключается в том, что он, образно говоря, “разрушил Завет”, нуждается в тщательном разборе.
К концу тех сорока дней, которые Моше провел на горе Синай и получил непосредственно от Всевышнего десять заповедей, начертанных на каменных скрижалях, еврейский народ стал опасаться, что Моше оставил их. Как уже говорилось, народ сделал золотого тельца. Увидев пляски вокруг идола, Моше швырнул скрижали на землю, разбив их на глазах у всего народа. Затем Б-г велел Моше отойти в сторону, чтобы Он мог уничтожить еврейский народ и начать все сначала. Моше в ответ сказал: “Вот, не простишь ли Ты их грех? Если же нет, то сотри и меня из Своей книги, которую Ты писал”49.
Когда Моше спустился с горы и увидел еврейский народ, пляшущий вокруг золотого тельца, он понял, что, согласно тем самым Скрижалям, которые он держал в руках, это преступление, которое карается смертью. В этот момент Моше сделал единственное, что смог придумать, чтобы спасти свой народ, – он разбил Скрижали, аннулировав договор, в котором была зафиксирована ответственность за такие поступки. Оказавшись перед выбором между сохранением Торы и спасением народа, Моше выбрал народ.
Для еврейского праведника, который любит Тору едва ли не больше самой жизни, это высшее выражение безусловной любви. Тора, которая называется Торат Моше (“Тора Моше”), завершается именно на такой ноте, чтобы мы не забыли главную мысль, лежащую в основе всех ее принципов, – путь к любви к Б-гу лежит через любовь к Его народу.
Таким образом, вечная любовь и преданность еврейскому народу, которые Моше проявил в истории с золотым тельцом, не побоявшись противостоять Самому Б-гу, навсегда запечатлели его в наших сердцах как эталон народного вождя.
Талмуд50 идет еще дальше, сообщая нам, что Сам Всевышний был в этом случае не только “согласен с решением Моше”, но даже поздравил его: “Йешар кохаха ше-шибарта!” (“Ты молодец, что разбил скрижали!”).
У рабби Шнеур-Залмана из Ляд звучит аналогичная точка зрения. Его спросили: “Что важнее, любовь к Б-гу или любовь к Израилю?” Он ответил: “Любовь к Израилю важнее, ибо ты любишь того, кого любит твой Возлюбленный”51.
В мире, где людей постоянно заставляют служить абстрактным принципам, будь то религиозным или политическим, Моше сделал поистине революционное заявление: не нужно выбирать между любовью к Б-гу и любовью к людям, ведь воля Б-га заключается в том, что лучший способ любить Его – это любить Его детей. Величие Моше – в его преданности народу, о котором ему было поручено заботиться и вести по пустыне жизни, что бы они ни делали. И в этом также заключается величие Торы – она не боится отказаться от своего превосходства ради еврейского народа, потому что еврейский народ и является ее основной целью. Мудрецы подчеркивают, что Тора завершается вечным уроком: еврейская душа – неважно, совершенная или сломленная – не является средством достижения цели – на самом деле, она и есть сама цель. Это последнее слово Торы, ее высшая ценность.
Это принцип лежит в основе отношения Ребе ко всем детям Всевышнего – и с теми, с кем он сталкивался лично, и с теми, кто оставил след в нашей истории. Ребе никогда не переставал искать позитивные стороны в каждом из нас и выступать в нашу защиту, невзирая на все наши недостатки и слабости. В этом суть еврейского лидерства. Это то, без чего нельзя быть Ребе.
ПРИМЕЧАНИЯ
- Хагига, 15 а.
2. Торат Менахем, Ѓитваадуйот 5742, т. 3, с. 1456 и далее.
3. Авот, 4:20.
4. Там же.
5. См. Ликутей сихот, т. 3, сс. 747-750.
6. Там же.
7. Санѓедрин, 38б.
8. Берешит 25:28.
9. Торат Менахем, Сефер ѓа-маамарим, 5724, с. 54.
10. См. Ликутей сихот, т. 4, сс. 1041-1047.
11. Шабат главы Шлах 5740 (1980) г.
12. Ваикра, 10:1-2.
13. Торат коѓаним, начало гл. Ахарей. См. также Ваикра раба 20:8; Бемидбар раба 3:23; Танхума, Ахарей, 6.
14. Ваикра раба, 20:9.
15. Там же.
16. Там же.
17. Ваикра, 10:1.
18. См. Рамбан и рабейну Бехайе к этому стиху; Раавад к Сифра; Ритба к Йома 53а.
19. Р. Элиэзер, в Торат коѓаним, 10:1.
20. Бар Капара в Ваикра раба.
21. Р. Ишмаэль в Ваикра раба, 12:1.
22. См. Шмот, 30:21, Это мнение рабби Мани из Шеаба, рабби Йеѓошуа из Сахнина и рабби Йоханана от имени рабби Леви в Ваикра раба, там же.
23. Шмот, 24:9-11. Это мнение отмечено в мидраше, там же.
24. Ликутей сихот, т. 3, с. 987. См. также т. 7, с. 125.
25. Ваикра, 16:1.
26. См. Ликутей сихот, т. 18, сс. 187-195.
27. Бемидбар, 16:3.
28. См. Йешаяѓу, 11:1-9.
29. Саму эту идею можно найти в Ликутей Тора, Корах, 54б. См. также Ор ѓа-Тора, Корах, с. 686; Ликутей сихот, т. 18, с. 187-195.
30. Мегила, 11а.
31. Шмот раба, 1:30.
32. Ялкут Шимони, Шмот, 167.
33. Шмот раба, 1:29.
34. Мидраш Теѓилим, 106:5.
35. Шмот раба, 1:30.
36. См. Ликутей сихот, т. 31, с. 6.
37. Нахалат Яаков, приведено в Сифтей хахамим, Шмот, 5:15.
42. В конце трактата Сукка.
43. 6 тишрея 5735 (1974) г. Видеозапись выступления см. в программе Living Torah (JEM) №225; www.chabad.org/942194.
44. Аудиозапись этой речи см. www.chabad.org/551950.
45. См. Ѓайом йом, 21 сивана и 25 таммуза.
46. См. Ликутей сихот, т. 11, с. 144; т. 24, с. 5 и далее.
48. Дварим, 14:10-12.
50. Шаббат, 87-а.
51. См. Ѓайом йом, 28 нисана. См. также р. Йосеф Ицхак Шнеерсон, Игерот кодеш, т. 3, с. 425.