ДНИ ТРЕПЕТА ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА
(10 дней между Рош-А-Шана и Йом кипуром)
Адин Штейнзальц
Десять дней еврейского календаря между двумя великими праздниками Рош а-Шана и Йом Кипур называются «Ямим нораим» (т. е. «Дни трепета»). Замечу, что, хотя название праздника Рош а-Шана традиционно переводится как «Новый год», этот перевод неадекватен; он не только не соответствует буквальному смыслу ивритских слов, но и неправилен по сути. Рош а-Шана – это скорее начало, главный день года («рош» на иврите – «голова», а «шана» – «год»). День, когда на Небесах происходит суд и решается судьба всего сущего на предстоящий год. А Йом Кипур – это День Искупления, пост, в который Всевышний прощает наши грехи.
Рош а-шана
Пожалуй, Дни трепета – самый проблематичный для осмысления период еврейского календаря. Однозначно его нельзя назвать праздничным, учитывая этимологию этого слова в русском языке, хотя он соседствует с двумя главными праздниками года. В эти дни еврей преисполнен трепета, ибо ожидает окончательного решения своей судьбы, поэтому для него они, прежде всего, время раскаяния и самоанализа. С другой стороны, в отличие от других памятных дат еврейского календаря эти дни не связаны ни с какими историческими событиями.
Последнее замечание нужно уточнить. Рош а-Шана, еврейский Новый год, все-таки годовщина вполне определенного исторического события, хотя и столь отдаленного, что даже многие отмечающие этот праздник не помнят о нем. Рош а-Шана – годовщина сотворения первого человека, Адама. Важно отметить: не мира, а именно человека! Если угодно – день рождения человечества. В этой точке еврейского календаря встречаются два основополагающих фактора: общечеловеческая память и индивидуальный самоанализ. В идеале Рош а-Шана должен быть днем самоотчета – как для всего человечества, так и для каждого индивидуума.
Человечеству из года в год необходимо находить время и силы для размышления над фундаментальными вопросами: для чего оно, собственно, создано и оправдывает ли свое существование?.. Но чтобы ответить на них, следует, прежде всего, задаться другим вопросом: ради чего создан я сам. И здесь ни в личном, ни в общечеловеческом аспектах не поможет «мелкая бухгалтерия», учет баланса между двумя колонками: слева – «грехи», справа – «добрые дела». Хотя очень важно подвести итоги прошедшего года и, образно выражаясь, выяснить состояние своего счета (в плюсе я или в минусе), для каждого из нас и для всего человечества в целом этого все же недостаточно, чтобы ответить на кардинальный вопрос: а стоило ли Всевышнему создавать нас.
Вероятно, именно здесь следует сказать несколько слов об уникальном еврейском понимании категорий времени и истории. Обращая взор в прошлое, к истокам человеческой истории, к прародителю всего человечества, Адаму, мы не просто вглядываемся в глубину времен. С еврейской точки зрения, в рамках традиционного восприятия мира, прошлое не исчезает с течением времени, превращаясь в воспоминание, а существует и в настоящем. Его присутствие, хотя и не столь очевидное, как ныне происходящие события, вполне ощутимо. Порой события давно минувших дней влияют на нас значительно сильнее, чем то, что совершается в наше время. Источник такого типа восприятия прошлого восходит к тайной части Торы, к классическому еврейскому наследию.
Каббала не рассматривает время как непрерывный поток, истоки которого в прошлом, а устье – в будущем. С точки зрения каббалы время дискретно и каждый его момент – это повторяющийся вновь и вновь независимый акт Творения. Таким образом, каждый миг прошлого, настоящего или будущего создает особую – вневременную – реальность. Если отнестись к этой концепции серьезно и принять ее как основополагающую, история предстанет перед нами не в виде единого последовательного процесса, а как совокупность событий разной степени важности, причем независимо от того, случились ли они уже – давно или недавно, или же им только предстоит произойти.
Но и на более поверхностном уровне восприятия видна актуализация минувшего. Для еврейской традиции каждый праздник – это воспроизведение прошлого в настоящем. Другими словами, это значит, что Рош а-Шана не столько годовщина сотворения человека, сколько сам день Творения, когда человечество создается заново – в прямом смысле слова.
Каждый из нас считает собственное существование чем-то само собой разумеющимся, не требующим ни оправданий, ни доказательств. Вспомним мидраш, приведенный в «Берешит раба»; он рассказывает о том, что еще в ту пору, когда Всевышний собрался сотворить человека, между ангелами, разделившимися на две группы, разгорелся спор: одни считали, что человек должен быть сотворен, а другие – что не должен.
Мы привыкли воспринимать Рош а-Шана как День суда лишь в том смысле, что он подводит итог прошедших двенадцати месяцев и в этот день выносится вердикт о том, жить нам или умереть. И лишь в том случае, если чаша весов склоняется на сторону «жить», возникает тема качества жизни – если жить, то как? Но в действительности в эти дни рассматривается куда более значительный вопрос: о целесообразности существования всего мироздания. И с этой точки зрения важен не только баланс заслуг и преступлений, но и более общий аспект соответствия исходной цели Творения. Лейтмотив молитв в Рош а-Шана – тема сомнения человека в целесообразности своего существования. Я бы даже сказал, его изумления тем, что, несмотря на многочисленные грехи, он продолжает существовать.
Прошлое не сосуществует с нами в настоящем, сопровождая нас на пути к будущему. Без него их просто не будет ни у индивидуума, ни у народа, ни у человечества в целом. Человек отличается от животных тем, что наделен мышлением, языком и речью, свободой выбора. Но ведь и память отличает человека от всех прочих созданий. Хотя то, что у животных есть память, и не подвергается сомнению, так же как их способность учитывать случившееся с ними и делать из этого выводы, осмелюсь утверждать: человеческая память представляет собою феномен. И Рош а-Шана как «День памяти» (еще одно название этого праздника в еврейской традиции – Йом а-зикарон) требует от человека мобилизации именно этого, очень сложного душевного ресурса – памяти.
Уникальность нашей памяти в постоянном переосмыслении прошлого. Оно – не багаж, который мы тащим за собой, не склад, набитый ветхими вещами. Мы постоянно анализируем, перепроверяем, перетряхиваем все накопленное нами. Впрочем, «постоянно» – слишком громко сказано. Человек не может совершать столь сложный и ответственный духовный процесс на ходу. Переосмысление прошлого требует свободного времени, а это значит, что мы должны остановиться и прервать повседневный марафон. Поэтому календари всех народов – и еврейский календарь в частности, а может быть и в особенности – посвящены созданию таких островков памяти, своеобразных стоянок, созданных для переосмысления прошлого, его актуализации – переноса прошлого опыта в настоящее.
Наша память не только хранит прошлое, используя его по мере необходимости, но и переписывает из года в год, предавая целые пласты забвению, искажая, фальсифицируя смысл. Как различно звучит рассказ человека о себе самом в разные периоды его жизни, как услужливо наша память выделяет одни события и поглощает без остатка другие, делая трудным, а то и невозможным достоверный анализ прошедшего. Память и забвение идут рука об руку, и очень часто непросто понять, где кончается одно и начинается другое. Как спастись из этой ловушки?
Мудрецы Талмуда поставили перед человеком задачу на первый взгляд невыполнимую. Впрочем, если не абсолютизировать ее, она может стать мощным средством для самосовершенствования. Мудрецы предлагают человеку уподобиться Всевышнему, о Котором сказано: «Тот, Кто помнит забытое». Человек должен время от времени заставлять себя вновь и вновь вспоминать то, что ему хотелось бы забыть навсегда. И когда Рош а-Шана, День памяти, заставляет нас заново осмыслить свой опыт, воскресить прошлое, нужно не потакать себе, вспоминая то, что приходит на ум само, но направить память именно туда, куда она всячески противится идти, – туда, где царствует забвение.
Объяснить эту идею можно почти любым примером. История из личной жизни ничуть не хуже, а возможно, и лучше любой другой. Мы прекрасно помним романтические встречи, «медовый месяц», совместный отдых. К сожалению, хорошо запоминаются и конфликты, нервно истощавшие нас. Но это не та память, которая помогла бы нам уподобиться Всевышнему, «помнящему забытое». Попробуйте вспомнить будни: утренний подъем в дождливый осенний день, беглые взгляды и вскользь сказанные слова, сборы детей в школу, дорогу на работу… Все то, что мы называем житейскими мелочами и что составляет нашу повседневную жизнь. Заставив себя помнить об этих мелочах, мы не позволим нашей памяти быть фрагментарной, избавимся от подтасовок и искажений, спасем нашу жизнь от забвения. Именно таким способом можно превратить Рош а-Шана в настоящий День памяти, распахнуть перед нами позабытое прошлое. Подлинное, а не искаженное прошлое, не фальсифицированное, не сочиненное избирательной памятью. И лишь на основе этого воссозданного прошлого нам удастся понять истинный смысл настоящего и проложить путь в завтрашний день.
ЙОМ КИПУР
«День Искупления» – так переводят название одного из важнейших праздников в еврейской традиции, поста Йом Кипур. Нужно сразу же отметить, что иудейская и христианская традиции по-разному трактуют слово «искупление». Если для евреев возможно только персональное искупление, которое подразумевает очищение от грехов того или иного человека, то в христианстве, с его концепцией первородного греха, отвергаемой иудаизмом, есть и идея всеобщего искупления. С нашей точки зрения, у всего человечества не может быть общих грехов. У каждого из нас – свои собственные, их-то и нужно искупать.
В общественном сознании возникла некая путаница с ответом на вопрос, в чем суть дня Йом Кипур. Возможно, эта мысль кому-то покажется парадоксальной, но искупление – «капара» – не следует путать с раскаянием – «тшува». «Тшува» (буквально: «возвращение» или «ответ») – деятельное раскаяние человека, то есть единственно позитивная и конструктивная реакция на грех. Искупление же – процесс совершенно иного порядка. Он не имеет непосредственного отношения к заслугам искупаемого. Искупить, то есть простить грех, может только Всевышний, и, как ни странно, в Йом Кипур искупление приходит само по себе, без приложения каких-либо усилий со стороны искупаемого, лишь потому, что Творец именно таким образом устроил наш мир, время и календарь.
В отличие от искупления, тшува – способность и готовность человека исправить прошлое. Вероятно, это лучшее и величайшее из возможных деяний человека. Ведь искупление – дело Всевышнего, в котором человеку отведена пассивная роль. Он должен лишь обрести такое душевное состояние, когда сможет, словно сосуд, принять искупление, дарованное ему Всевышним, подготовиться к нему.
Интересно, что если на когнитивном уровне мы склонны путать раскаяние с искуплением, то на уровне эмоциональном человек прекрасно различает их. Тшува всегда связана с глубокими переживаниями, с печалью, порой с депрессией, следствием невозможности продолжать прежнюю жизнь, как это описал царь Давид в Книге псалмов: «Грехи мои передо мною всегда». Прощение же приходит к человеку извне и, как правило, сопровождается радостью и оптимизмом.
Сказанное вовсе не означает, что тшува и искупление не связаны между собой. Тшува – одно из условий искупления. Но разница между раскаянием (как делом человека) и искуплением (как делом Всевышнего) столь значима для еврейской традиции, что Алтер Ребе, основатель любавичского хасидизма, подчеркивает: «Покаянную молитву (видуй), которая является важной частью молитвенного ряда в Йом Кипур, следовало бы произносить перед началом этого дня, а не во время него».
Хасидские учителя прошлых поколений, люди, отличавшиеся особой остротой мысли, говорили, что «никто не должен отбирать работу у Всевышнего». То есть даже из самых лучших побуждений человеку не следует принимать на себя те функции, которые Всевышний отвел Самому Себе. Сказанное верно и для акта искупления. Йом Кипур для нас – день полной пассивности. Отказ от еды, питья и многого другого – непременное условие этого дня, важный момент в формировании праздничной и свойственной только этому особому дню пассивности человека.
Ко Дню искупления человек должен прийти подготовленным, способным принять прощение от Творца и быть достойным этого. Раскаяние, самоанализ – процесс, начавшийся в Рош а-Шана (а лучше – в дни чтения слихот, последние дни месяца элул, а еще лучше – с начала этого месяца, а еще лучше – в течение всего года), – вот путь к этому состоянию. В Йом Кипур каждый из нас должен остановиться, прервать свою неуемную активность и ждать прощения. И оно неминуемо придет, если человек, со своей стороны, сделал все от него зависящее. Придет не потому, что он полностью очистил себя от скверны прошлого, а потому, что такова воля Всевышнего в этот день.
Долгий и нелегкий путь раскаяния можно условно разделить на три ступени, три этапа, соответствующие трем уровням человеческой души: нефеш, руах, нешама.
Человеку, отдалившемуся от Всевышнего и пытающемуся вернуться к Нему, нужно, прежде всего, осознать собственные грехи, определить их – для самого себя, а не для окружающих, – и исправить. На этом этапе, уровне нефеш, речь идет об устранении внешних признаков заболевания. Начальный этап можно уподобить первой помощи раненому, когда следует найти повреждение и остановить кровотечение, наложив жгут. Эту стадию называют исправлением действий, поступков.
Второй этап – исправление мыслей. Формально человек вполне благополучен, он больше не грешит, исправился, устранил последствия содеянного. Но… только материальные. Если человек не творит зло, свидетельствует ли это об уровне личности? Можно ли назвать эту личность в полной мере достойной? Этому уровню исправления соответствует второй уровень души – руах. Именно он – первый специфически человеческий, а не животный ее уровень. Исправляя его, человек занимается субстанциями куда менее осязаемыми, чем на первом этапе раскаяния; речь уже идет не о преступлениях и добрых делах, но о сферах более тонких, духовных, которые трудно определить словами. Вот почему этот этап для многих не просто труден, но практически непреодолим.
Kаждый из нас может пройти по пути раскаяния все этапы, исправить не только дела, но и мысли. Лишь после этого наступает черед третьего этапа – исправления на уровне нешама, самом верхнем уровне души. Если на первых двух этапах речь шла об исправлении, которое можно считать возвращением к норме, то третий этап – это, скорее, создание новой реальности. На уровне нешама человек вообще не способен грешить. Именно этот уровень мы имеем в виду, говоря, что душа «чиста», «не подвержена осквернению». Даже греша, мы не в состоянии осквернить этот уровень своей души, он лишь оттесняет ее, отдаляет от себя. В отличие от него предшествующие два уровня могут – из-за приземленности и греховности человека – погрязнуть в трясине материального мира. Исправление третьего уровня – это восстановление внутренней гармонии в человеке, воссоединение души.
Такая высшая степень раскаяния обладает парадоксальным свойством: при этом преступления и грехи, даже умышленные, превращаются в заслуги человека. Иными словами, у нас есть способ реально изменить, переписать заново свое прошлое. В Йом Кипур мы произносим длинную и утомительно подробную исповедальную молитву – видуй, в которой перечисляются все мыслимые и немыслимые грехи именно потому, что в этот день у нас есть все возможности, все шансы для того, чтобы начать жизнь заново, с чистого листа. Стереть прошлое нельзя, хотя мы так часто мечтаем об этом в глубине души, но его можно изменить, обновить, переписать заново. И былые ошибки останутся в нашей памяти, но пятна в биографии подвергнутся конструктивному переосмыслению, поэтому темные страницы нашей жизни будут побуждать нас лишь к добру.
Источник: http://vk.com/feed?w=wall-23953205_216272