Завет («Брит»): значение основных трех заветов со Всевышним
Автор: Мэтью Ла Грон.
В настоящем очерке оценивается значение трех заветов, которые, в частности, определили путь развития иудаизма в истории. Благодаря этим заветам, у народа Израиля появился закон (а также образ жизни), превосходящие по своему масштабу законы государства, по нему определялось, как Израиль будет судить себя и других, и как его будет судить Бог.
Этимология слова «брит» (завет), являющегося важнейшим понятием для изучения смысла иудаизма, неизвестна. Это слово, вероятно, заимствованное из аккадского языка, приблизительно означает близость, связь между двумя сущностями. Несмотря на то, что в Торе упоминается множество примеров заключения соглашений между отдельными людьми, подобно договору Авраама с Авимелехом о правах на воду (Бытие, 21), слово «брит» специально употребляется по отношению к устойчивым, неразрывным взаимоотношениям между Богом и человечеством. Условия завета устанавливаются Богом, Израиль же обладает свободой воли (по крайней мере, возникает представление об этом), чтобы принять, или отвергнуть эти условия. В Торе говорится, что подчинение Израиля божественной воле, в соответствии с заветом, гарантирует благополучие народа (см., например, центральный раздел молитвы «Шма»). Даже если Израиль нарушит нормы, установленные заветом, сам по себе завет не отменяется, хотя договоренность оказывается нарушена. Израиль может восстановить прежние условия с помощью жертвоприношения, или искреннего стремления исправиться. (1) В отсутствие завета с обещаниями и обязанностями, заложенными в нем, иудейская вера, объединявшая евреев между собой и являющаяся связующим элементом между Богом и людьми, приходила в упадок.
В этом очерке оцениваются три завета, в частности, повлиявшие на путь исторического развития иудаизма: во-первых – завет Бога и Ноя с его потомками, представляющими, фактически, все человечество, во-вторых – завет между Богом и Авраамом, согласно которому устанавливались исключительные отношения между Богом и большой семьей, позднее называемой еврейским народом, третий – между Богом и Израилем, ищущим возможности собрать рассеянных по земле изгнанников в единый священный народ.
Повествование является одним из наиболее популярных жанров в мировой литературе. После потопа Ной и его семья оказываются единственными людьми в мире. Клеймо преступления против нравственности смыто, человечеству предоставляется еще один шанс. До наступления этого события не существовало очевидного стандарта поведения людей по отношению друг к другу (т.е. того, как следует вести себя людям между собой) и организации общественных отношений (как нужно поступать в политике). Бог сообщил Ною о существовании универсального закона:
Всех животных я отдаю вам в пищу… Но не ешьте мяса, в котором есть жизнь – то есть кровь. И за вашу кровь – за отнятую жизнь – Я взыщу с того, кто прольет эту кровь, будь то зверь, будь то человек, отнявший жизнь у брата своего. Если кто прольет кровь человека, Кровь убийцы другой пусть прольет. Ибо человек создан как образ Божий. Будьте же плодовиты и многочисленны… Бог сказал Ною и его сыновьям: «Я заключаю договор с вами и вашими потомками, и со всеми живыми существами, вышедшими из ковчега… впредь уже воды потопа не станут губить все живое…» (Бытие, 9:3-11). (2)
Бог опустошил мир, начав с сыновей Ноя, из-за того, что люди предавались насилию. Завет, заключенный Богом с Ноем и его потомками, не предусматривает ничего, что людям следовало бы утверждать в отношении Бога. Более того, эти отношения демонстрировали так же ясно, как и божественное повеление, то, что следовало постичь человеческим разумом — а именно, что убивать запрещено, поскольку человеческие существа были созданы в соответствии с нравственным обликом Бога (бе-целем элоким). Законы записываются, потому что предполагается, что их могут нарушать. Из того, что Бог по своей воле разрешил людям размножаться, следовало, что ему пришлось положиться на свободу выбора человеческих существ. Это с большой вероятностью означало, что люди продолжат нарушать основные нормы морали. Мы – существа, подчиняющиеся законам морали и действуем, руководствуясь доброй волей, поэтому мы можем совершать ошибки, хотя, по словам Леона Касса, наша способность подчиняться закону «способствует развитию возможности самоконтроля и самоограничения.» (3) Непостоянство индивидуального и группового подчинения или непокорности божественной воле – сырье для нравственных поисков в духовной жизни.
Завет, заключенный с Ноем, уникален в силу того, что его условия распространяются на все человечество. Допуская существование гражданского общества в самом широком смысле, этот завет не основывается ни на каких примерах из исторического контекста, или на общей исторической памяти какой-либо отдельной общины. Заимствуя высказывание из антропологии, завет с Ноем был ни то, ни се – ни толстый, ни тонкий, его сильной стороной была универсальность, однако его условия неприменимы к формированию жизненного уклада отдельной общины. Тем не менее, он столь примечателен именно в силу его универсальности. Благодаря этому завету, повсюду утвердились стандарты поведения людей по отношению друг к другу, для каждого человека и на все времена. Позднее раввины сформулировали отдельное понятие шева мицвот Бней Ноах (семи заповедей сыновей Ноя, включая запреты убивать, грабить, вступать в незаконные половые отношения, предаваться идолопоклонству и т.д.) для оценки соответствия нормам морали представителей других народов. Евреи могли жить в иноэтничной среде, если ее представители вели себя согласно нормам завета с Ноем.
Если завет, заключенный с Ноем, выражал связь Бога с миром на макро-уровне, то в завете с Авраамом представлен микро-уровень, поскольку соглашение было заключено с отдельным человеком и, со временем, с его семьей. В договоре, принятом Авраамом, объединились три не связанных между собой элемента: земля Ханаана, потомки (следует отметить, что в Торе узаконена забота о плодовитости) и благословение, которое получат все, кто благословит евреев, те же, кто проклинает их, сами будут прокляты.
Будучи в прошлом уроженцем Месопотамии, патриарх Авраам, руководствуясь гласом Божьим, покинул дом своего отца, оставив друзей, родню и идолов, чтобы внимать Богу Невидимому – нелепой для языческого мира идее, и рискнуть отправиться в чужую страну. Он пожертвовал привычным ради неизвестного, пренебрег домашним комфортом во имя веры в обещания завета. Эта вера (эмуна) станет фундаментальным понятием для тех, кто мыслит категориями завета. Она является твердой убежденностью в том, что Бог держит свои обещания, даже если обстоятельства тому противоречат.
О завете Авраама рассказывается в двух повествованиях. Первое из них отличается своеобразием. Говоря словами современного языка, в нем рассказывается о «завете частей». Тора гласит:
“Приведи мне сюда трехлетнюю корову, трехлетнюю козу, трехлетнего барана, принеси горлицу и голубя. Авраам привел животных и разрубил их пополам, а половины положил одну против другой… Солнце зашло, и наступила тьма. Тогда явились и прошли меж рассеченными животными жаровня дымящаяся и факел пылающий. В тот день Господь заключил с Авраамом договор: «Я отдаю твоему потомству всю эту землю от Египетского потока до великой реки Евфрат». (Бытие, 15:9-10, 17-19).
Подобный ритуал был широко распространен на Ближнем Востоке в древности. Идея, описанная в вышеприведенном отрывке, состоит в том, что жертвенные животные, разрезанные пополам, представляют собой две стороны договора (или же, в данном случае, – завета). Обе стороны проходят между разложенными отдельно частями, а потом соединяют их вместе. Символический смысл этих действий очевиден: то, что было разделено, становится единым. Если какая-то из сторон нарушит договор, то ее представители будут принесены в жертву, подобно животным. Конечно, в Торе не поощряется жертвоприношение какой-либо из договаривающихся сторон, там используются образы, доступные обычному еврею, для выражения идеи доверия, необходимой для завета. Этим заветом просто утверждаются новые взаимоотношения между Богом и Авраамом, начавшие развиваться, как это описано в главе «Лех Леха».
Во втором повествовании более прямолинейно говорится о привлечении к завету еврейских мужчин:
Ныне Я заключаю с тобой договор. Ты станешь прародителем многих народов… Многочисленным сделаю Я твой род: целые народы произойдут от тебя… У Меня будет договор с тобой и твоими потомками. Я отдам тебе и твоим потомкам эту землю, в которой ты сейчас переселенец, — всю землю ханаанскую Я отдам твоим потомкам в вечное владение и буду их Богом… Все мужчины у вас должны быть обрезаны. Так договор со Мною, договор навеки, будет запечатлен на вашей плоти. А необрезанный – тот, чья крайняя плоть не обрезана, – будет отторгнут от своего народа, за то что нарушил договор со мною.
(Бытие, 17:4-8, 11, 14)
Хотя обрезание было распространено среди некоторых народов, с которыми евреи поддерживали культурные контакты (например, египетских священников обрезали), удаление крайней плоти в других местах знаменовало наступление половой зрелости и переход в мир взрослых. Для Авраама и его потомков обрезание не ассоциировалось с половой зрелостью, поскольку заповедь следовало выполнять на восьмой день после появления мальчиков на свет. Оно представляло собой физическое напоминание о трансцендентном опыте, знак на теле, предназначенный для того, чтобы напоминать о связи Израиля с Богом. Физическая природа обрезания срабатывала безошибочно: как правило, тело исполняет заповеди, но в этом случае, как отмечали исследователи, заповедь исполнена прямо на теле. Греки и римляне в последствии считали обрезание проявлением варварства со стороны евреев, ведь согласно их убеждениям, тело мужчины было совершенным, и удаление крайней плоти наносило ущерб природному совершенству, однако для самих евреев оно означало постоянное отождествление с заветом.
Размышления о том, почему Бог избрал одного Авраама из всего человечества, приводили к различным спекуляциям: Филон и Иосиф Флавий, первый из которых был философом, а второй – историком, в 1 в. н.э. полагали, что философские познания Авраама и его нравственная мудрость повлияли на божественный выбор. Современные комментаторы, например, Меир Соловейчик и Михаил Вышогрод пришли к заключению о том, что Бог полюбил Авраама и его семью, и что выбор Авраама был обусловлен не рациональными соображениями, а cильнейшей божественной и человеческой мотивацией – любовью. (4) Установить причину завета невозможно, но потребность в нем проистекает из концепции об избранничестве Израиля, доктрины об избранном народе.
Между заветами, заключенными с группой людей, обособленной от остального мира (сыновьями Ноя) и отдельной личностью (Авраамом), находится завет о национальном единстве, превращающий порабощенное множество людей в священный народ, избранный Богом из всех других народов для того, чтобы служить свидетелями божественного помысла в мире. Таков, конечно, Моисеев завет, возникший вследствие встречи Моисея с Богом на горе Синай:
Вы видели, что Я сделал с египтянами, видели, как Я вас нес к Себе на орлиных крыльях. Если вы будете Мне послушны и верны договору со Мной, то вы будете Моим драгоценным достоянием, из всех народов лишь вы одни. Вся земля Моя, а вы будете у Меня царством жрецов, святым народом. (Ex. 19:4-6)
Что придает уникальность контексту этого повествования? У нас нет других древних текстов, согласно которым божество обращалось бы к целому народу. Согласно средневековому философу и поэту Иегуде Галеви, тот факт, что весь народ Израиля внимал словам завета, заключенного на горе Синай, подтверждает его превосходство над другими откровениями, так как этот завет был публичным, с 600 000 свидетелей. Почему это важно? В рассказе об исходе из Египта создаются предпосылки для присоединения еврейской общины к завету.
Исход и Синай связаны между собой навеки. Евреи приняли условия завета не в Египте. Будучи рабами, они не имели свободы выбора, и не имели возможности дать согласие добровольно. В Талмуде неоднократно рассматривалась необходимость этого согласия. В знаменитом мидраше в трактате «Шаббат» рассказывается, как Бог поднял гору Синай над головами евреев, угрожая им погребением по ней, если они не примут Торы.
Наконец, став свободными людьми, по крайней мере, физически, они могли принять, или отвергнуть то, что им предлагали. В соответствии с еврейской традицией, выбор, сделанный по принуждению, вовсе не является выбором. Человек, несущий такое бремя, на самом деле, не может нести ответственности по закону за принятое решение, хотя с точки зрения морали он может быть неправ. Бог, однако, продемонстрировал свою заботу о еврейском народе. Отныне евреи могли высказать собственное мнение о принятии завета, поддерживаемые чувством признательности за то, что Бог вывел их из Египта. В раввинистическом предании из «Мехильты Рабби Ишмаэля» подчеркивается, что Богу было нужно убедить евреев с помощью божественных деяний в том, что его господство над Израилем имело легитимные основания:
«Я Господь, твой Бог» (Исх., 20:2). Почему 10 заповедей не указаны в начале Торы? Притча: на что это похоже? На короля, приехавшего в провинцию и сказавшего людям: «Можно мне правит вами?» Они ответили: «Дал ли ты нам какое-нибудь благо, чтобы править нами?» Как же он поступил? Он построил для них городскую стену, обеспечил водоснабжение… Подобным же образом Бог сказал Израилю: «Я Господь, твой Бог, который вывел тебя из Египта. Пусть у тебя не будет никаких богов, кроме Меня». Потом он сказал им: Разве не я – Тот, чью власть вы приняли в Египте? Они ответили: «Да». Он продолжил: «Теперь примите мои законы так же, как вы приняли мою власть».
(Мехильта де Рабби Ишмаэль, Ба-ходеш, гл. 5) (5).
Заключение.
В некотором смысле, завет очень напоминает контракт. Между ними, на самом деле, довольно просто установить сходство. Как завет, так и договор объединяют две стороны или более, добровольно заключающих соглашение на определенных условиях. На этом сходство заканчивается. Контракт ограничен во времени. У него имеется четко установленный срок действия, по истечении которого его можно расторгнуть, или продлить. Завет, по крайней мере, в еврейской традиции, вечен. Действие контракта прекращается, если одна из сторон нарушает его условия, в то время как, например, регулярные заигрывания евреев с языческими божествами не привели к разрыву Бога с Израилем. Стороны равноправны по закону, однако завет не предполагает равенства между еврейским народом и Богом. Бог устанавливает условия, а евреи пытаются удовлетворять этим условиям. Три завета, описанные выше, наделяют Израиль Законом (и образом жизни), превосходящим законы государства. Согласно им, определяется, каким образом евреи будут судить себя и других, и как их будет судить Бог. (6)
(1) См. Дэвид Новак, Еврейский общественный договор: очерк по политической теологии. Принстон, Нью Джерси, Издательство Принстонского университета, стр. 31.
(2) Эти и последующие отрывки приводятся по книге Роберта Альтера «Пятикнижие Моисеево: перевод с комментариями», Нью Йорк, Изд. «Нортон», 2008.
(3) Касс, Леон. Зарождение мудрости: Читая книгу Бытия. Нью Йорк, изд. «Фри Пресс». Стр. 176.
(4) О Соловейчике см.: «Любимый Богом: в защиту идеи об избранничестве. Азюр 19 (зима 2005 г.). О Вышогроде см.: Основа веры: Бог и народ Израиля. Нортвэл, Нью Джерси. Изд. Джейсона Аронсона, 1996 г.
(5) Цит. По: Еврейская политическая традиция, т. 1: под редакцией М. Уэлзера, М. Лорбербаума и Н. Зогара. Нью Хэвен, Изд. Йельского университета, 2000. Стр. 27 – 28.
(6) Для дальнейших размышлений см. Новак, Еврейский общественный договор, гл. 2 и далее.
Источник: http://levit1144.ru/forum/78-10357-1