Ашкеназим — Йешаягу 6:1-7:6, 9:5-6
Сефардим — Йешаягу 6:1-13
Книга Йешаягу
6 (1) В год смерти царя Уззийау видел я Г-спода, сидящего на престоле высоком и величественном, и края его наполняли храм.
(2) Пред Ним стоят серафимы; шесть крыльев, шесть крыльев у одного (у каждого из них): двумя прикрывает он лицо свое и двумя прикрывает он ноги свои, и двумя летает.
(3) И взывал один к другому, и сказал: свят, свят, свят Г-сподь Ц-ваот! вся земля полна славы Его!
(4) И заколебались косяки (дверей) от голоса взывавших, и дом наполнился дымом.
(5) И сказал я: горе мне! я погиб, ибо я человек с нечистыми устами, и среди народа, чьи уста нечисты, живу я, – а очи мои видели Царя, Г-спода Ц-ваота.
(6) И подлетел ко мне один из серафимов, и в руке его уголь горящий, (что) взял он щипцами с жертвенника,
(7) И коснулся он (углем) уст моих, и сказал: вот, коснулось это уст твоих, и грех твой снят будет, и вина твоя будет прощена.
(8) И услышал я голос Г-спода, говорящего: кого пошлю Я и кто пойдет для нас? И сказал я: вот я, пошли меня.
(9) И сказал Он: пойди и скажи этому народу: слушать слушайте, но не понимайте, и смотреть смотрите, но не разумейте!
(10) Отучнело сердце народа этого и отяжелели (оглохли) уши его, и глаза его отвращены, чтобы не узрел он глазами своими, и не услышал ушами своими, и чтоб не поняло сердце его, и не обратился бы он, и не исцелился.
(11) И сказал я: доколе, Г-споди? И Он сказал: доколе не останутся города без (единого) жителя, и дома – без людей, и (доколе) земля не опустеет, (превратившись) в пустыню.
(12) И удалит Г-сподь людей, и велико будет запустение в этой стране.
(13) Но останется еще в ней десятая часть, и опять она будет разорена; (но) как (от) теребинта и как (от) дуба остается в листопад ствол их, (так) святое семя (народа станет) стволом его.
7 (1) И было, во дни Ахаза, сына Йотама, сына Уззийау, царя Йеудейского, пошел Рецин, царь Арамейский, и Пэках, сын Ремалйау, царь Йисраэйльский, войною на Йерушалаим, но не смог завоевать его.
(2) И возвещено было дому Давида, (и) сказано: Арам стал лагерем вместе с Эфрайимом; и затрепетало сердце его и сердце народа его, как трепещут деревья в лесу от ветра.
(3) И сказал Г-сподь Йешайяу: выйди навстречу Ахазу, ты и Шеар Йашув, сын твой, к концу водовода верхнего водоема, что на дороге в поле стиральщиков.
(4) И скажи ему: храни спокойствие (и) не бойся, и пусть сердце твое не робеет перед двумя остатками этих дымящихся головней – гневом Рецина и Арама и сына Ремалйау.
(5) За то что замыслил против тебя зло Арам (с) Эфрайимом и сыном Ремалйау, сказав:
(6) Поднимемся в Йеудею и будем ей досаждать, и прорвемся в нее, и поставим в ней царем сына Тавеала,
9 (5) Ибо родился у нас мальчик, сын дан нам; власть на плечах его, и наречено ему имя Пэле-йоэйц-эйль-гиббор-авиад-сар-шалом.
(6) Для приумножения власти и бесконечного мира на престоле Давида и в царстве его, для укрепления и поддержки ее правосудием и праведностью отныне и вовеки сделае! это ревность Г-спода Ц-ваота.
Откровение на Синае и Откровение в храме
Очевидно, что откровение на Синае является кульминацией и фокусом недельной главы, и кажется уместным, чтобы афтора, выбранная для сопровождения такой главы, также занималась темой дарования Торы. Поэтому очень удивительно обнаружить, что выбранная афтора на самом деле связана с посвящением пророка Ишаягу. Похоже, что намерение состояло в том, чтобы провести параллель между двумя откровениями – Синайским и тем, свидетелем которого стал Ишаягу в Храме.
Хотя многие элементы этих двух откровений не похожи, общая тема касается связи между Творцом Вселенной, восседающим на Своем возвышенном и величественном престоле, и Его творениями – или, по крайней мере, некоторыми из них. Это учит нас тому, что видение на Синае было не разовым событием, а, скорее, своего рода введением в будущие откровения. На самом деле это было обещано Моше, когда Бог впервые обратился к нему на Синае: «И уверуют в тебя вовек» (19:9). Мехилта объясняет: «[Они поверят] в вас и в пророков, которым суждено следовать за вами».
Важная разница между двумя откровениями состоит в том, что откровение на Синае произошло на глазах всего народа: «И увидел весь народ звуки…» (20:15). Они услышали первые две из Десяти заповедей от Самого Бога (Makkot 24a), и это был национальный опыт. С другой стороны, в случае с Ишаягу Бог открыл Себя только Ишаягу. Правда, после этого его попросили донести до народа слово Божье, но сутью откровения был его собственный пророческий опыт.
Возможно, это пророчество было выбрано в качестве афторы, чтобы научить нас тому, что даже откровение на Синае имело личный аспект. Тот факт, что весь народ был свидетелем этого вместе, никоим образом не отменяет высказывания, обращенного к каждому человеку лично: «Все [десять] заповедей были произнесены в единственном числе… ибо Он говорил с каждым человеком; каждому было повелено [индивидуально] ]» (Рамбан, комментируя «Я Господь, Бог ваш…», 20:2). И согласно мидрашам, каждый человек не только слышал, но и впитывал сказанное каждый в соответствии со своим уровнем и способностями. По словам наших мудрецов (Shmot Rabba 29:1): «Голос Божий [пришёл] в силе», то есть в соответствии с силой [способностями] каждого человека; учёные — в соответствии с их способностями, а младшие — в соответствии с их способностями. к своим». А в Мидраше Танхума мы узнаем: «Рабби Леви сказал: Бог явился Израилю как видение, у которого были лица со всех сторон, так что тысяча людей могла [одновременно] смотреть на него, и он мог смотреть на всех из них. И когда Бог говорил, каждый израильтянин говорил: «Он говорил со мной». [Таким образом] здесь не говорится: «Я Господь, твой [множественное число] Бог», но скорее «… твой [единственное число] Бог». Израилю досталось то, что ее вкус подходил каждому человеку индивидуально, и если это могло случиться с манной, то тем более то же самое могло бы произойти и со словом Божьим».
Таким образом, весь народ достиг уровня пророчества, и каждый человек был пророком почти на уровне Ишаягу. И откровение Ишаягу, который видел Бога, сидящего на Своем великом и возвышенном троне, может иметь целью напомнить слушателям его пророчества о другом откровении, которое произошло незадолго до дарования Торы – откровении, которое появляется не в нашей главе, а скорее в главе Мишпатим: «И увидели они Бога Израилева, и под ногами Его было как бы вымощено сапфирами… и увидели они Бога…» (24:10-11).
Первый и Последний
Накануне откровения на Синае народу был представлен высокий идеал: «И вы будете у Меня царством священников и народом святым» (19:6). Читая это, нас тоже охватывает вдохновение и энтузиазм народа, который вместе ответил: «Все, что сказал Бог, мы исполним» (19:8).
Какая мрачная картина возникает, напротив, с афторой! Ишаягу свидетельствует: «Я живу среди народа с нечистыми устами» (6:5), и его видение народа сурово: «…пока города не будут опустошены без жителей и дома без единого человека … и удалил Бог человека далеко…» (6:11-12). Похоже, что от синайского видения не осталось ни идеалов, ни людей, способных их реализовать.
Но на основании первого откровения на Синае возникает великая надежда, что, несмотря на все проблемы, если люди будут только смотреть, слушать и понимать, то они «возвратятся и исцелятся» (6:10). Еще остается надежда на покаяние и исцеление. Хотя «святой народ» оказывается на грани уничтожения, остаток все равно останется: «…святое семя — его непоколебимый пень» (6:13).
Наполнение Земли
Ишаягу слышит, как ангелы взывают друг к другу: «Свят, свят, свят Господь Саваоф; весь мир наполнен славой Его» (6:3). Как будто ангелы заявляют: «Слава Божья не ограничивается Храмом; оно наполняет мир».
Важно, чтобы такое заявление было услышано в сочетании с описанием синайского опыта. На первый взгляд может показаться, что есть что-то уникальное в горе, которая освящена для подготовки к откровению («Определи гору и освяти ее» (19:23)). Но на самом деле святость горы временна: «И когда прозвучит длинный звук, они взойдут на гору» (19:13), ибо слава Божия действительно наполняет весь мир.
Подчинение
Ишаягу отличался от других пророков. Остальные не сразу захотели выйти и выполнить свою миссию. Даже Моше Рабейну, отец всех пророков, какое-то время оставался стойким в своем отказе, и Йирмиягу тоже просил не давать ему пророческой миссии. Ишаягу, с другой стороны, «добровольно» пошел еще до того, как его об этом попросят: «И я услышал голос Бога, говорящий: «Кого мне послать, и кто пойдет за нас?», и я сказал: «Вот». Я – пошли меня» (6:8).
Специальная миссия могла содержать элемент принуждения, так что впоследствии невозможно было не принять миссию. И это похоже на «опрокидывание горы, как ведра», произошедшее, как мы узнаем, на Синае (Shabbat 88a). Это трактуется как своего рода внутреннее принуждение – человек не мог не ответить перед лицом уникального откровения (как поясняет Мешех Хохма на слова «и они стояли у подножия горы» (19:17) ).
Все Его пути — мир
По обычаю Сефаради, афтора состоит из 6-й главы. Ашкеназский обычай несколько странен: из 7-й главы добавляется несколько песуким (стихов), а затем опускается длинный раздел (с 7:7 по 9:4), чтобы прийти к песуким, который считается целесообразным для заключения хафторы. Хотя явление пропуска некоторых песуким не уникально для этой хафторы, продолжительность пропуска в этом случае делает его необычным. (Песуким из главы 7, очевидно, были добавлены для того, чтобы в афторе по-прежнему оставался минимум 21 песуким.)
Кажется, было особенно важно, чтобы афтора заканчивалась конкретными песуким, выбранными из главы 9. Общим для них является тема мира: «И имя ему будет «пеле йоэц эль гибор ави-ад» князь мира, для увеличения царства и для мира без конца…» (9:5-6).
Если мы ищем тему, общую для всех частей недельной главы, мы снова приходим к идее мира. В начале Циппора возвращается к Моше после того, как ее отослали, и когда Итро и Моше встречаются, они «испрашивают друг друга о своем благополучии [мире]» (18:7). Само прибытие Итро в израильский лагерь несет весть о мире, особенно в свете того, что произошло в конце парашат Бешалаха – войны против Амалика. Совет Итро относительно организации судебной системы также направлен на то, чтобы «весь этот народ с миром разошелся по своим местам» (18:23).
Мир в стане Израиля, «как один человек с одним сердцем» (Раши 19:2), — вот что сделало возможным распространение Торы. Сама Тора была дана только для того, чтобы принести мир миру: «Велик мир, ибо вся Тора была дана для того, чтобы принести мир миру, как написано: «Пути ее — пути приятные, и все пути его — мир» (Рамбам, конец «Сефер Земаним»). Анализ Десяти заповедей показывает, что их цель тоже – создание мира.
Даже в конце недельной главы мы находим намек на важность мира: «И если ты построишь Мне жертвенник из камня, не строй его из тесаного камня, ибо если ты поднесешь к нему меч твой, то ты осквернил это» (20:22). Мехилта поясняет: «Нам говорят: «Постройте его из цельных камней (аваним шелеймот)» – камней, которые приносят мир. И мы можем сделать следующий вывод: Если речь идет о камнях – которые не видят, не слышат и не говорят, но которые приносят мир между Израилем и Отцом Небесном [потому что они служат жертвенником для жертвоприношений] – Бог говорит, что никакой металл не должен подниматься над ними, тогда тот, кто примиряет одного человека с другим, между мужем и женой, между одним городом и другим между двумя народами, между правительствами, между семьями – ему наверняка не причинят никакого вреда».
Возможно, именно это и было целью выбора афторы – акцента на теме мира, которая проходит через всю главу. И его можно найти в главе 9 Ишаягу – «Князь мира – для увеличения царства и для мира без конца».
https://etzion.org.il/en/tanakh/torah/sefer-shemot/parashat-yitro/yitro-parasha-peace-yishayahu-6