Благословение на геноцид

Глава VI. МИФ В НАЦИСТСКОЙ ПРОПАГАНДЕ

1

«Протоколы» и миф о всемирном еврейском  заговоре  использовались нацистской  пропагандой постоянно,  начиная с рождения партии в начале 20-х годов и  до  падения  Третьего  рейха  в  1945  году. Сперва их использовали, чтобы  помочь  партии  захватить власть, затем, чтобы оправдать террор,  позже,  чтобы оправдать войну, далее для оправдания геноцида и, наконец, чтобы оттянуть капитуляцию. История развития мифа на протяжении этих лет,  как и история изменения  целей,  которым  его заставляли служить, отражает историю подъема и падения Третьего рейха.

На заре  нацистского  движения  главным  пропагандистом  мифа   и «Протоколов»   был  Альфред  Розенберг,  официальный  идеолог  партии. Розенберг был выходцем из Прибалтики и не отличался чистотой  немецкой крови (как он заявлял,  один из его предков — латыш). Будучи уроженцем Ревеля и русским подданным,  он даже после революции продолжал изучать архитектуру в Москве. Ему было около 25 лет, когда революция пробудила в нем интерес к политике. Розенберг стал фанатичным антибольшевиком. В 1918  году  он присоединился к отступавшим из России немецким войскам, как и Винберг,  которого он хорошо  знал  и  который  оказал  на  него глубокое влияние. В Германии Розенберг вступил в только что основанную нацистскую партию и стал ближайшим соратником Гитлера.

Гитлер всерьез  никогда  его не воспринимал,  и к моменту прихода партии к власти Розенберг уже начал терять в ней влияние, тем не менее он  сумел  придать  нацистской  идеологии специфические черты.  Если с момента  основания  в  1919  году  нацистская  партия  уже  отличалась безудержным   антисемитизмом,   то  ненависть к  русскому  коммунизму захлестнула  ее  лишь  в  1921-1922  годах,  прежде  всего,  очевидно, благодаря   Розенбергу.   Он  стал  связующим  звеном  между  русскими

антисемитами-черносотенцами  и   германскими   антисемитами-расистами; точнее,  воспринял  отношение  Винберга  к  большевизму как еврейскому заговору и изложил его в расистских терминах идей фелькиш.  Родившаяся в  конечном  итоге  идефикс,  воплощенная  в  бесчисленных  статьях  и

памфлетах,  стала излюбленной темой не только  Гитлера,  но  и  заняла центральное место в мировоззрении и пропаганде нацистской партии.

Розенберг провозгласил себя экспертом по большевизму,  однако  не прочел  ни строчки из Маркса и Энгельса,  не изучал историю или теорию социализма,  ничего  не  знал  об  истории   русского   революционного движения. Для него было достаточно утверждать, что Керенский — еврей и его фамилия Кирбис (!) и что  Ленин  —  «калмык-татарин»  (он  мог  бы сопоставить  собственные  идеи  с теми,  которые провозглашались самим Гитлером).  Большая  часть  фактов,   несомненно,   поставлялась   ему Винбергом и другими правыми русскими эмигрантами.  Многие его статьи в

партийной  газете  «Фелькише  беобахтер»  почти  целиком  основаны  на публикациях в «Луче света», а огромные куски его «великого труда» – не поддающегося прочтению «Мифа двадцатого столетия» — прямо заимствованы из сочинений Винберга.

Между 1919 и 1923 годами Розенберг написал,  помимо  бесчисленных статей,  пять  памфлетов  о  всемирном  еврейском  заговоре  (вместе с масонами  или  без  оных),  создал  краткий   перевод   работ   своего «знаменитого»  предшественника  XIX века — Гуньо де Муссо,  и солидный

том комментариев к «Протоколам».  В то время как его  толстенный  «Миф двадцатого  столетия»  вряд  ли  кем-либо  был прочитан (и,  во всяком случае,  не вождями нацизма), эти ранние памфлеты имели большой успех.Типичной является брошюра «Чума в России», опубликованная в 1922 году. Из нее мы узнаем,  что царская Россия вызывала враждебность евреев  не погромами,  как  можно  было  бы  предположить,  и  не  угнетением,  а нежеланием финансировать капитализм.  Чтобы преодолеть это препятствие и в то же время наказать несговорчивых русских,  евреи употребили свое диалектическое  искусство,  веками  оттачивавшееся   в   талмудических толкованиях,  для обмана русского народа, который легко откликнулся на призыв к уничтожению национальной  элиты. Это  и  подвигло  еврейских большевиков  на  национализацию русской промышленности,  то есть на ее

экспроприацию для обогащения себя,  своих друзей  и  родственников  за границей.  Оставалось только организовать Красную Армию, ядром которой стали латыши  и  (поразительная  новость)  бывшие  китайские  торговцы шелком, и наконец русский народ принудили подчиниться капитализму.

Во всем этом особая роль отводилась Вальтеру  Ратенау.  Розенберг считал,  что  Ратенау  был  тесно  связан  со  всемогущими  еврейскими большевиками в  Советском  Союзе;  они  делились  с  ним  богатствами, выкаченными   из   русской  промышленности,  а  он  в  обмен  заключил Рапалльский договор,  который позволял «менялам  и  советским  евреям» эксплуатировать  германскую  нацию. Если  Ратенау и ему подобным дать волю,  считал Розенберг,  латыши и китайцы под командой евреев  вскоре будут  расстреливать  немецких  рабочих.  Кто отважится отрицать,  что такие люди «давно уже  созрели  для  тюрьмы  и  галер»?  Вскоре  после появления этой брошюры Ратенау был убит юношей, придерживавшимся точно таких же взглядов.  Достойное начало карьеры, которая спустя поколение завершилась казнью Розенберга  как  одного  из  главных  военных преступников!

Сочинения Розенберга  написаны в жанре политической публицистики, направленной на поддержку нацистской партии в борьбе за власть,  но их дух скорее  схож  с  апокалипсическим пророчеством. В иные минуты на самого  Гитлера  накатывали  апокалипсические   настроения,   но   для Розенберга  это  было  естественное состояние.  «Евреи являются нашими метафизическими противниками в истории, — писал он в 1923 году в своем комментарии  к  «Протоколам».  —  Мы  никогда  отчетливо  не сознавали этого…  Сегодня,  когда извечно враждебная  и  чуждая  сила  наконец обрела  такую  чудовищную  власть,  ее  ощущают и ненавидят именно как враждебную и чуждую.  Впервые в истории инстинкт  и  знание  прояснили сознание.   Еврей  стоит  на  самой  вершине  власти,  на  которую  он вскарабкался с потрясающей легкостью,  но его ждет падение  в  бездну. Последнее  падение.  После  этого  еврею  не  будет места в Европе или Америке.  Сегодня из всемирного хаоса рождается новая эра, отвергающая большинство идей,  унаследованных от прошлого.  Один из многообещающих признаков грядущей борьбы за новую организацию мира  —  это  понимание

природы  демона,  которому  мы обязаны своим нынешним падением.  Затем откроется дорога новой эре»[A.  Rosenberg.  Die Protokolle der  Weisen von Zion und die judische Weltpolilik. Munich, 1923, S. 147.].

Так относился Розенберг к «Протоколам» в 1923  году.  Десять  лет спустя  новому  изданию  было предпослано предисловие — Розенберг явно одобрил его,  хотя,  быть может,  и не он его писал,  — приветствующее приход Третьего рейха:»В центре  находится  лучезарный  народ  —  Германия,  —  могучее возрождение которого раздвигает клыки еврейского всемирного окружения, и он рвет сеть,  в которую  его  поймали  талмудические  охотники,  он словно   Феникс,   восстает   из  пепла  сожженной  материалистической философии. Германский рейх стоит в центре мира,  и очистившаяся нация открывается  тем,  кто способен видеть,  ярко сияя,  словно новая заря творения.  Духи  подземной  бездны  отступают  перед  этим   подъемом. Еврейство  —  дух  разложения,  темный  демон созидательных народов — чувствует, что поражено в сердце. Кольцо еврейского плана завоевания мира  еще  не  сомкнулось,  вскоре  оно должно вновь ввергнуть людей в

кровавую междоусобицу.  …Пусть новое  издание  этой  книги  еще  раз возвестит  германскому народу,  какой ложью его опутали,  пока великое германской  движение  не  развеяло  ложь…  и   как   глубоко   вожди национал-социализма   понимали   эту   опасность   с   самого   начала движения» [Предисловие к «Протоколам» Розенберга (1933 г.).].

Розенберг простодушно  верил  в галиматью,  которую писал.  Иозеф Геббельс,  который в 1928 году стал шефом  партийной  пропаганды,  был большим циником,  и его пропагандистские трюки в основном строились на преднамеренной лжи.  Прекрасным образчиком могут служить  вариации  на

тему «Протоколов»,  опубликованные в декабре 1929 года. Под заголовком «Рынок рабов» на плакатах и в партийных журналах появилось сообщение о последнем решении международных еврейских банкиров: поскольку Германия не может полностью выплатить репарации,  она должна восполнить дефицит средств,   экспортируя   юношей  и  девушек.  Таковых  будут  отбирать

еврейские хозяева Германии;  еврейских юношей, естественно, трогать не будут.  «В  переводе с идиша на немецкий это означает:  принудительный экспорт германского народа. В этом не может быть сомнения». В качестве источника   этой   басни  указывалась  «Берлинер  тагеблат»  —  вполне

респектабельная газета,  которая ничего не публиковала на эту тему[«С. V. Zeitung», 1929, Band. VIII, S. 561 und 1930, Band. IX. S. 15.].

Эта история родилась во время кампании,  предшествовавшей выборам в рейхстаг в 1930 году,  которые положили начало стремительному взлету нацистской партии.  С 1928  по  1933  год  партия  легко  поднялась  с девятого  места в рейхстаге (менее 1 млн.  голосов и всего 12 мест) на первое (более 17 млн.  голосов  и  288  мест).  Каждая  новая  ступень кампании сопровождалась дальнейшим усилением антисемитской пропаганды. Можно легко оспорить утверждение — и его  часто  оспаривали,  —  будто успех партии был вызван прежде всего ее антисемитизмом,  будто каждый, кто голосовал за нацистов,  обязательно был фанатичным антисемитом.  И все же…

Гитлер никогда бы не пришел к власти,  если бы  не  экономическая депрессия,  которая  в  одно  время  довела  число  зарегистрированных безработных в Германии до  6  млн.,  ввергла  почти  все  население  — средние  классы,  крестьянство,  а  также  промышленных  рабочих  —  в хроническую  нищету,  породила  тревогу  и  неуверенность.   В   такой отчаянной  обстановке,  когда  страна  только  начала  оправляться  от предыдущих ударов — военного разгрома и галопирующей инфляции – Гитлер использовал  всю  мощь  своей  демагогии.  Он  нападал  на  победивших союзников,  особенно на французов, за порабощение немецкого народа: на германский республиканский режим за неумение справиться с кризисом; на левые партии за раскол нации;  на правые партии за их неэффективность; на  плутократов  и монополистов  за  эксплуатацию  всех  остальных. Фактически  он  нападал  на  всех,  хотя  самые  яростные  атаки  были направлены против евреев. Кроме того, он демонстрировал железную волю, готовность действовать,  и действовать решительно, в обществе, которое не  привыкло к неопределенности, порожденной демократией,  особенно в обстановке новой  и  непривычной  формы  правления.  Все  это  помогло Гитлеру прийти к власти,  точнее,  помогло ему завоевать 37,3 процента голосов избирателей: это было максимальное количество голосов, которое он  смог получить на свободных выборах в июле 1932 года.  Все очевидцы согласны с тем, что Германия в момент прихода к власти Гитлера не была охвачена  горячкой  антисемитизма,  не  была загипнотизирована мифом о всемирном еврейском заговоре и не жаждала  крови  евреев.  Хотя  самое популярное  издание  «Протоколов» разошлось за 12 лет в количестве 100 тыс.  экземпляров, — знаменитый антивоенный роман Ремарка «На Западном фронте  без  перемен»,  опубликованный  в 1929 году,  разошелся за год тиражом в четверть миллиона,  и  многие  другие  прогрессивные  романы также расходились большими тиражами.

Нельзя также полагать,  что сама  нацистская  партия,  в  которой состояло   сравнительно   мало   (около   миллиона)  членов,  в  целом формировалась из фанатиков-антисемитов.  В  1934  году  предприимчивый американский социолог Теодор Абель объявил, что собирает автобиографии

членов партии,  в которых должны быть указаны мотивы их  вступления  в ряды    нацистов. Шестьсот   человек   добровольно   прислали   свои жизнеописания. Поразительно то, что 60 процентов откликнувшихся вообще не  упомянули антисемитизм в ряду мотивировок.  Некоторые даже открыто отмежевались от  этого  аспекта  политики  партии:  «Мой  пульс  бился сильнее,  когда  я  слышал  слова  о Родине,  единстве и потребности в верховном вожде.  Я чувствовал,  что принадлежу к этим людям. Я только не мог согласиться с их утверждениями о евреях.  Меня от этого тошнило после того, как я вступил в партию». Более того, статистический анализ показал, что, в то время как антисемитизм фигурировал почти в половине биографий,  написанных представителями средних классов,  в  том  числе лицами  свободных  профессий,  о  нем  упоминали  менее  30  процентов промышленных или сельскохозяйственных рабочих[T. Abel. Why Hitler Came into Power.  New York,  1938,  p. 164.]. Если настоящая приверженность антисемитизму была редкостью  внутри  партии,  как  следует  из  этого опроса,  вряд  ли  она была значительно распространена и среди широких слоев населения, в партию не вступавших.

Но при  всех  этих  оговорках  несомненно,  что  многие из тех 17 миллионов,  которые голосовали за нацистов в 1933  году,  должны  были высказаться   по  крайней  мере  за  некоторые  ограничения  евреев  в гражданских  правах.  Кроме  того,  очевидно,  существовало  множество фанатичных антисемитов, например, в национальном студенческом движении (которое нацисты подчинили себе в 1931 году) или среди 400 тыс. членов отрядов  штурмовиков СА — сотни тысяч людей,  которые бы согласились с тем, что написал один из корреспондентов Абеля:»История мира  потеряла  бы  всякий смысл,  если бы иудаизм с его разлагающим духом,  воплощение всего  злого,  одержал  бы  победу  над истиной и добром, воплощенными в идее Адольфа Гитлера. Я верю, что наш вождь,  Адольф Гитлер, дарован немецкому народу самой судьбой как наш спаситель, несущий свет во тьму»[Ibid., р. 243.].

Таковы были плоды 50-летней  кампании,  завершившейся  14  годами усиленной,  яростной,  неустанной агитации, действовавшей прежде всего среди молодежи. Это были отравленные плоды, потому что именно фанатизм меньшинства  и равнодушие большинства дали толчок дальнейшему развитию событий — от первых  ограничений  к  последующему уничтожению [Исследования В.С. Аллена (W. S. Alien. The Nazi Seizure of Power:  the experience of a single German  town,  1930-1935.  Chicago, 1965,  p.  77-78, 209-212.) доказывают, что различие между нацистскими фанатиками и основной массой населения было даже большим,  чем указано здесь.  В то время  как  для фанатиков  антисемитизм  был абсолютно серьезным делом,  большинство   населения   считало антисемитскую

пропаганду пустой болтовней, абсолютно не связанной с евреями, которых они знали лично,  и, во всяком случае, не могущей привести к серьезным преследованиям.  Исследование  Аллена  проводилось в  одном небольшом городке в Ганновере,  и его результаты не обязательно  достоверны  для страны  в  целом.  Уверенно  можно  сказать одно:  антисемитизм сыграл ограниченную роль в приходе Гитлера к власти, но равнодушие сыграло огромную роль в наступлении эпохи репрессий.].

В феврале 1933  года  Гитлер  стал  рейхсканцлером,  а  1  апреля начались преследования евреев — с принудительного однодневного бойкота еврейских магазинов. «Протоколы» были использованы уже для этой первой антисемитской  акции,  прежде  всего  Юлиусом  Штрайхером  в «Фелькише

беобахтер». «Базельский план»[То есть план, изложенный в «Протоколах». — Прим.  ред.], объявил он, был близок к осуществлению, но «в 10 часов утра в субботу 1 апреля германский народ  начал  решительные  действия против  мировых преступников — евреев!  Национал-социалисты!  Поразите

всемирных врагов!»[См.:  Streiher. «Volkischer Beobachter». No 31, Marz 1933.].

Бойкот был  пробным  шаром:  поскольку  никто   не   протестовал, правительство  стало  вводить антисемитские законы.  Вскоре евреи были отстранены от государственной службы, свободные профессии были для них также   запрещены,   и   в  сентябре  1935  года  нюрнбергские  законы

окончательно поставили их вне общества. В непрерывной пропагандистской кампании, которая сопровождала эти меры, «Протоколы» и миф о всемирном еврейском  заговоре  играли   весомую   роль.   «Фелькише   беобахтер» напоминала о них беспрестанно,  а еженедельник Штрайхера «Дер штюрмер» печатал то выдержки из  «Протоколов»,  то  душераздирающие  истории  о германских  девушках,  изнасилованных евреями,  о ритуальных убийствах немецких детей.  Усилия «Дер штюрмер» были особенно важны,  поскольку эта  гнусная  газета  имела  тираж почти в полмиллиона — один из самых больших в Германии,  — а также вывешивалась на специальных  стендах  в

городах   и  деревнях  по  всей  стране;  особенно  зловещим  было  ее использование в школах.

Сами «Протоколы»   рекламировались  официально.  Новое  партийное издание было снабжено настойчивым призывом к каждому гражданину:»Каждый германец  обязан  изучить  ужасающие  откровения Сионских мудрецов и сравнить их с безграничной нищетой нашего  народа;  сделать

необходимые выводы и проследить, чтобы эта книга попала в руки каждому германцу… Мы, германские расисты, должны быть благодарны Провидению, которое осветило наш путь именно в то мгновение,  когда все, казалось, было потеряно.  Тяжелая борьба ожидает нас.  Наша первая задача – дать противоядие  душе  германского  народа  и  пробудить  в  ней понимание благородства арийской расы.  С Богом — за  воскрешение  Германии!»[DieGeheimnisse der Weisen von Zion. Munich, Parteiverlag 1933, S. 3, 21.]

«Протоколы» хорошо  продавались  —  и   в   отличие   от   другой «священной»  книги  Третьего  рейха  «Майн  кампф»,  —  их  не  только покупали,  но  и  читали.  Многие  читатели  становились   фанатичными поклонниками   «Протоколов»[F.  Bauer.  Antinazistische  Prozesse  und politisches BewuBtsein.  —  In:  Antisemitismus:  zur  Pathologie  der burgerlichen Gesellschaft.  Frankfurt am Main,  1965,  S. 177.]. Менее чем за два года после прихода  Гитлера  к  власти  интеллектуальный  и

нравственный   уровень   в   Германии  упал  так  низко,  что  министр просвещения смог объявить «Протоколы» одной из главных книг для чтения в школах.

Подобный ход событий коснулся не только евреев.  В царской России миф  о  всемирном  еврейском  заговоре использовался для дискредитации демократического строя;  теперь,  в Третьем рейхе, его использовали не только  для  дискредитации  возможных противников диктатуры,  но и для

оправдания всей системы террора. В 1935 году Рейнхард Гейдрих, главный помощник  Генриха Гиммлера, писал,  что все оппозиционные организации разгромлены.  В то  же  время  он  утверждал,  что  иудейско-масонский всемирный заговор все еще прилагает усилия,  чтобы подорвать, отравить

и разрушить германский народ:»История последних   тысячелетий  учит  нас  умению  распознавать

врага.  Мы видим,  что сегодня впервые ухватили врага за самые  корни. Удивительно ли,  что он защищается все яростней?» Гейдрих признал, что предполагаемая активность великих заговорщиков почти не  заметна,  что ее  крайне  трудно  обнаружить:  «Когда  после  захвата власти исчезла

открытая оппозиция и началась глубинная духовная борьба,  многие члены СС оказались безоружными в этой борьбе, поскольку не сумели распознать всепроникающую природу противника».  Тем не менее он  настаивал:  «Мы, воины,  должны признать:  потребуются годы ожесточенной борьбы,  чтобы поразить врага повсюду,  уничтожить его  и  обезопасить  кровь  и  дух

Германии от новых поползновений врага»[Цит.  по: Н. Buchheim. Die SS — Das Herrschaftsinstrument,  Befehl und Gehorsam. Band. I Anatomic des SS-Staates. Olten und Freiburg im Breisgau. 1965, S. 114-115.].

На практике это означало,  что всякий, кого режим по тем или иным причинам  захочет  преследовать  или  уничтожить,  может быть объявлен наемником неувядающего еврейского всемирного  заговора.  Это  означало также,  что  отрицать  существование  всемирного заговора может только враг режима, которого также надлежит преследовать и уничтожать. Так

антисемитский     миф,     выдуманный    несколькими    эксцентричными священнослужителями и направленный  против  Французской  революции,  в 1930-е   годы   стал   средством,  при  помощи  которого  тоталитарное правительство укрепляло свою власть над великой европейской нацией.

Миф о  всемирном  еврейском заговоре был также способом заставить немецкий народ принять внешнюю политику  правительства.  Эта  политика была нацелена на войну,  но такую цель ни одно современное европейское правительство — даже Гитлер — не могло  ставить,  открыто.  Поэтому  с

1933  года  внешняя  политика  Германии  изображалась прежде всего как защита против  вражеской  блокады,  организованной  евреями.  Особенно Советский  Союз  изображался таким,  каким его всегда представлял себе Гитлер,   страной   недочеловеков,   управляемых   евреями,   Геббельс

разражался  филиппиками  на  эту  тему  во  время  ежегодных партийных съездов в Нюрнберге.  В 1935 году он объявил,  что  большевизм  —  это сатанинский  заговор,  который  мог созреть лишь в мозгу кочевника,  а нацистская Германия  —  это  скала,  о  которую  бессильно  разобьется

азиатско-еврейский поток. На  следующий  год  он  назвал  большевизм сумасшедшей  и  преступной  чепухой,  измышленной   и   организованной евреями,  имеющей целью уничтожение европейских народов и установление на  руинах  мирового  господства[О  методах  антисемитской  пропаганды

Геббельса в 1935-1938 годах подробнее см.:  Е.К..  Bramsted.  Goebbels and National Socialist Propaganda  1925-1945.  Michigan  State  U.  P. 1965: Z.A.B. Zeman. Nazi Propaganda. London. 1964.].

У Штрайхера тоже имелось в запасе несколько перлов.  Когда в 1935 году   Советский  Союз  был  принят  в  Лигу  Наций,  он  заявил,  что демократические  правительства,  поддержавшие  этот   шаг,   наверняка состоят из тех пресловутых 300 человек, которых упоминал Ратенау, — «и эти  триста  человек  принадлежат  к  еврейской  расе   и   масонскому заговору»[J.   Streicher.   Der   Feind   des   Volkerfriedens.   «Der Judenkenner». No 5. Marz 1935, S. 94.].

Тем временем  усердные исследователи публиковали труды под таким, например,  названием: «Евреи за спиной Сталина», где доказывалось, что все   значительные  лица  в  Советском  Союзе  —  евреи.  Поскольку в действительности почти все евреи, которые играли  сколько-нибудь заметную  роль  в  советской  Коммунистической  партии,  были  к этому времени ликвидированы Сталиным,  работа была  нелегкой  —  приходилось выдумывать  горы  лжи:  еврейское  происхождение приписывалось всякому человеку с латышским,  армянским или татарским именем, да и обычным русским. Правда,  затем такую процедуру распространили и на другие страны. Вскоре каждый политик любой страны,  который пытался помешать планам   Гитлера,  начиная  с  Рузвельта,  объявлялся  евреем,  евреем

наполовину или по крайней  мере  мужем  еврейки.  Огромное  количество соответствующих  сведений  выдавало Министерство пропаганды Геббельса, где  в  них  почти  не  верили,  и  различные  партийные   учреждения, подчинявшиеся Розенбергу, где верили гораздо большему.

Странные вещи наблюдались в  1939-1940  годах,  когда  надо  было поддержать германо-советский пакт о ненападении;  обнаружили даже, что Советский Союз вовсе не управляется евреями,  а  предыдущие  заявления были    обманом,   внушенным   легковерным   немцам   иудаизированными

англичанами.  Однако это было слишком даже для Геббельса, и он, должно быть,  почувствовал  облегчение,  когда  в 1941 году его утверждения о тождестве евреев и коммунистов в конце концов оправдались.

Однако, какие бы иные цели ни преследовала эта пропаганда,  какие бы иные задачи она ни решала,  главной ее  мишенью  всегда  были  сами евреи  и  главной  задачей  было представить этих людей олицетворением зла.  Финалом  подобного  пути  было  убийство,  и  уже  перед  войной одержимые  «Протоколами»  люди намекали на такую возможность.  В конце 1936  года  «Дер   штюрмер»   предсказывала   очистительную   операцию всемирного размаха:»Необходимо сосредоточить волю германского народа  на  разрушении бацилл,  расселившихся  в  его  теле,  необходимо  объявить войну всем евреям в мире. Ее конечным результатом явится решение проблемы: или христианские  добродетели  спасут  мир,  или  он погибнет от еврейской отравы…  Мы  верим  в  конечную  победу  германского  народа   и   в освобождение,  таким образом, всего нееврейского человечества. Те, кто

поразят мирового Еврея,  спасут землю от Дьявола»[Цит. по: L.W. Bondy. Racketeers   of   Hatred.   Julius   Streieher  and  the  Jew-baiters’ international. London. 1946, p. 36-37.].

На Нюрнбергском  партийном  съезде  1937  года Геббельс превзошел самого себя: «Европа должна увидеть и распознать опасность… Мы будем бесстрашно  указывать  на  еврея  как  на  вдохновителя  и инициатора, наживающегося на  этих  страшных  катастрофах…  Смотрите,  вот  враг планеты,  разрушитель цивилизаций, паразит среди народов, сын Хаоса, воплощение зла, демон, который несет человечеству вырождение»[См.: Der Parteitag der Arbeit. Zentralverlag der NSDAP. Munich, 1938. S. 157.].

В октябре 1938 года можно  было  быть  еще  откровеннее,  и  «Дер штюрмер» могла писать о евреях:  «Бактерии,  паразиты,  вредители – их нельзя терпеть. Для того чтобы блюсти чистоту и гигиену, мы обязаны их обезвреживать, убивать»[См.: Bondy. Op. cit., p. 61.].

Все это,  может быть,  оставалось бы просто словами,  если бы  не война,  которая  к 1941 году бросила большинство европейских евреев во власть Гитлера,  предоставив ему обширнейшие пространства,  на которых можно  было  осуществлять уничтожение [Уже перед войной сотни немецких евреев были  убиты  в  концентрационных  лагерях,  но  число  погибших

политических  заключенных было значительно большим.  Именно война дала возможность уничтожить еврейское население Европы.]. Гитлер считал свою войну войной «мирового еврейства»      против национал-социалистической Германии:  когда,  началось уничтожение, эта идея  постоянно  звучала в немецкой пропаганде.  Пропаганда,  конечно, никогда не рассказывала о массовых казнях и газовых камерах (это  было запрещено),  но  она  постоянно  подчеркивала,  что  евреев заставляют

платить  за  войну  их  собственными   жизнями.   Любопытный   маневр: нацистские  вожди пытались вовлечь весь немецкий народ в преступление, не признаваясь в содеянном.

Вскоре после  того,  как  немецкие  войска  вторглись  в  Россию, появилась брошюра под названием «Германские  солдаты  видят  Советский Союз»,  вдохновителем  которой был Геббельс.  В ней утверждалось,  что «еврейский вопрос решается с впечатляющей тщательностью…  Как сказал

Фюрер, если   еврейству   удастся   вовлечь   европейские   народы   в бессмысленную войну,  это будет означать истребление еврейской расы  в Европе!  Евреи  должны  были понимать,  что Фюрер серьезно относится к своим словам,  и теперь они должны принять все, что обрушилось на них, как  бы  им  ни  было тяжело,  это необходимо для того,  чтобы в конце концов мир и спокойствие воцарились среди народов»[См.:  M. Weinreich. Hitler’s Professors. New York, 1946, p.141.].

В ноябре 1941 года Геббельс публично оправдывал убийство евреев:»В этой исторической обстановке всякий еврей — наш враг… Все евреи уже от рождения, по расе принадлежат к международному заговору против национал-социалистской  Германии…  Каждый немецкий солдат,  павший в этой войне,  увеличивает долг евреев.  Он на их совести, и поэтому они должны заплатить за это»[Ibid., p. 144-145.].

Выступая в мае 1942 года в Карлсруэ,  лидер Германского  рабочего фронта Роберт Лей был еще откровеннее: «Недостаточно изолировать врага человечества — еврея,  еврей должен быть уничтожен» [См.:  Bondy.  Op. cit.,  p.157.].  В  том  же  месяце  партийный  журнал «Фельк унд рас» объявил:  «Правильный подход к пониманию еврейства требует его полного уничтожения»[См.: Weinreich. Ор. cit., р. 185.].

В 1943  году  реанимировали  даже  старинный  миф   о   еврейских ритуальных убийствах.  В 30-е годы эта тема использовалась практически лишь Штрайхером и «Дер штюрмер»,  по теперь  люди  с  университетскими дипломами начали выпускать солидные тома,  в которых доказывалось, что

ритуальное убийство  в  миниатюре  раскрывает   то,   что   полностью обнаружила  война: еврейский план уничтожения всех христиан.  Гиммлер был настолько восхищен одной из подобных книг, что раздавал ее старшим чинам  СС  и  разослал  сотни  экземпляров для вручения истребительным

батальонам в России. У него возникла еще одна блистательная идея:»Мы должны   сейчас   же   использовать   наших  осведомителей  в Англии[Оригинальное  использование  шпионов  в  военное  время!]   для ознакомления  с  материалами судов и полиции о пропавших детях,  чтобы давать  в  нашем  радиовещании  краткие   объявления:   при   таких-то  обстоятельствах  исчез ребенок,  и это,  видимо,  результат еврейского ритуального убийства… Я  считаю,  что  мы  придадим антисемитской

пропаганде  невероятную  мощь,  если  будем внедрять ее на английском, может  быть  даже,  на  русском  языках,  особо   отмечая   ритуальные убийства»[L.  Poliakov,  J.  Wolf.  Das  Dritte  Reich  und Die Juden. Berlin — Grunewald, 1955, S. 360.].

Гитлер, Гиммлер и Геббельс разделяли иллюзию, будто британскую и американскую нравственность можно  подорвать  пропагандой  на  тему  о всемирном  еврейском  заговоре.  Такая  пропаганда действительно имела кратковременный эффект во Франции и Англии зимой 1939/40  года,  когда

ходили  смутные  толки  о  «еврейской» войне;  но затем ее воздействие постоянно уменьшалось,  и Геббельс фантастически просчитался,  когда в 1943  году  увеличил  время  радиовещания  на  заграницу,  посвященное антисемитским темам,  с 70 до 80 процентов[Тhе Gоеbbels  Diaries  (еd.

Louis Р.  Lochner).  London, 1948, р. 287.]. Нацистские вожди, однако, были столь убеждены в правильности своих расчетов, что всерьез ожидали крупных   антисемитских   волнений  в  Англии  и  Соединенных  Штатах, движений,  которые могли бы свергнуть  демократические  правительства,

заключить  мир с Германией и присоединиться к делу уничтожения евреев. Отчасти их настроения раскрывает  Иоганн  фон  Леерс[После  войны  фон Леерс  бежал,  стал  мусульманином  и  под  именем Омара Амина работал советником президента Насера по пропаганде.  Он умер  в  1965  году.], который специализировался на «Протоколах»,  «Речи Раввина» и сказках о ритуальных убийствах.  Вот что он говорил в предисловии к своей  книге «Преступная природа евреев» в 1942 году:»Поскольку наследственно преступная природа еврейства может  быть продемонстрирована,  каждый человек, который уничтожает наследственных преступников,  не  только  морально  оправдан, но и каждый, кто поддерживает  и  защищает  евреев,  столь  же  виновен  в покушении на

общественную безопасность,  как человек,  который выращивает  холерные бациллы без соответствующих мер предосторожности».

К этому времени военная фортуна отвернулась от Германии, и речи о всемирном еврейском заговоре стали произноситься ради укрепления воли к борьбе.  В феврале  1943  года  «Дойчер  вохендинст»  —  «Германская еженедельная   служба»,  состоявшая  из  конфиденциальных  инструкций Геббельса  писателям  и  ораторам  на  политические  темы,  —   давала рекомендацию:»Подчеркнуть: если мы проиграем войну,  мы окажемся  не  в  руках других  государств,  но  мы  будем  все уничтожены мировым еврейством. Еврейство твердо намерено уничтожить всех немцев. Международные законы

и  международные  обычаи  не  защитят  нас  от еврейского стремления к тотальному  уничтожению» [См.:  R.  Hilberg.  The  Destruction  of  the European Jews. Chicago. 1961, p. 655.].

Это, конечно, была циничная и хорошо рассчитанная пропаганда, но, кроме  того,  эта  рекомендация давала слегка замаскированное описание того,  что немцы действительно в тот момент совершали по  отношению к евреям.  По  мере  того как шансы Германии выиграть войну уменьшились, стремление уничтожать евреев приобрело фантастические масштабы  —  как будто нацистские вожди хотели одержать хотя бы эту, самую существенную для них победу. В начале 1943 года новые газовые камеры были сооружены в Освенциме,  и в присутствии высокопоставленных гостей из Берлина был

пущен первый крематорий.  В 1943  и  1944  годах  процесс  уничтожения ускорился  до того,  что летом 1944 года в Освенциме были уничтожены в газовых камерах и сожжены в один из дней 12 тыс.,  в другой — 15 тыс., в третий — даже 22 тыс. евреев.

Осенью 1944 года Голокауст[Голокауст    («Катастрофа») — распространенный  термин, означающий  практику  истребления нацистами евреев оккупированной Европы.  Прим.  ред.] завершился, но пропаганда, не умолкая, твердила о еврейском всемирном заговоре. В сентябре «Дейчер  вохендинст»  подчеркивала,  что  писатели  и  ораторы  должны изображать   евреев   единственным   настоящим   врагом,  единственным инициатором войны и ответчиком за ее последствия.  Пропаганда в  армии

на Восточном фронте вполне откровенно говорила об уничтожении евреев и оправдывала его как чисто  оборонительную  меру.  Следующий  текст,  к примеру,  взят  из  армейской публикации,  которая исходила от высшего военного командования:»Среди нашего  народа  до  сих  пор есть отдельные люди,  которые чувствуют себя не совсем уверенно,  когда мы  говорим  об  уничтожении

евреев   в   нашей  стране.  Понадобились  сила  характера  и  энергия величайшего человека,  которого единожды за тысячелетие дал  миру  наш народ, чтобы сорвать с наших глаз повязку еврейского обмана. Еврейская плутократия и  еврейский  коммунизм  стремятся  уничтожить  германский народ,  вырвавшийся из их рабства.  Кто в этой борьбе может говорить о жалости или христианском милосердии и т. п.? Еврея следует уничтожать, где бы мы его ни обнаружили»[См.: Weinreich. Ор. cit., р. 212.].

К октябрю 1944 года было уничтожено 5-6 млн.  евреев, а между тем Германия оказалась перед лицом вторжения с Востока и Запада.  Гиммлер, предвидя,  что  вскоре  Освенцим  будет  занят  русскими,  и  надеясь, возможно,   снискать   расположение   западных   союзников,   приказал

прекратить систематическое  уничтожение  евреев  (хотя  десятки  тысяч человек были обречены на смерть от голода).  Можно было ожидать, что с этого момента наконец прекратится разговор о «Протоколах» и  еврейском всемирном заговоре,  но этого не случилось. «Евреи, — писал Геббельс в

январе 1945 года,  — воплощение разрушительной энергии,  которая в эти жуткие   годы  пошла  войной  на  все,  что  мы  считаем  благородным, прекрасным,  достойным  защиты…   Кто   гонит   русских,   англичан, американцев  в огонь и приносит людские гекатомбы в безнадежной борьбе

против германского народа? Евреи! …В конце этого года евреи придут в свои Каны. Не Европа, а сами они погибнут…»[Ibid., р. 203.]

В разгар агонии Третьего рейха в Берлине,  который превратился  в груду  камней,  Министерством  пропаганды  29  декабря  1944 года была повторена ложь, которая прежде опьяняла убийц Ратенау: «Главная задача этой  войны  —  сокрушение  господства  евреев над миром.  Если бы нам удалось разгромить 300 тайных еврейских царей,  которые правят  миром, люди  нашей  земли  наконец-то  обрели  бы  покой»[Politischer  Dienst (Arbeitsmaterial fur Presse und Publizistik),  No  370  (Распространено через Abteilung Deutsche Presse der Presseabteilung der Reichsregierung).]. Это   прозвучало признанием окончательного поражения, которое ожидает всякого параноика. Совершив  несметное количество жесточайших убийств, вожди нацизма почувствовали, что ни на шаг не продвинулись к своей цели.

Главный администратор  машины  уничтожения  —  Адольф  Эйхман — предложил всеобъемлющее объяснение этому провалу. На суде в Иерусалиме в 1961 году Эйхман заявил,  что сам Гитлер был  всего  лишь  пешкой  и марионеткой  в  руках  «сатанинского  международного заговора западных

плутократов»,  имея  в  виду,  конечно,   загадочных,   неуловимых   и всемогущих  «сионских мудрецов»[L.  Poliakov.  Le Proces de Jerusalem. Paris, 1963, p. 284-285.].

2

Чего в итоге добилась  пропаганда?  На  этот вопрос нет ясногоответа. Гитлер и Геббельс любили  возвещать миру, что нация объединилась в страстной решимости разгромить еврейский всемирный

заговор.  Многие  люди,  узнавшие  о  почти невероятном факте гибели к концу войны около шести миллионов евреев, достаточно легко смирились с этим. Верно ли это?

Картина, которую  рисуют  свидетельства   очевидцев,   живших   в Германии при нацизме,  не столь однозначна. Совершенно ясно, что уже к тому времени,  когда Гитлер пришел к власти,  огромная часть немецкого населения была заражена антисемитизмом в такой форме,  которая намного

превосходила туманный предрассудок,  встречающийся  во  всех  западных демократиях.  Типичный  немецкий антисемит  требовал,  чтобы немецкие евреи были отстранены от государственной службы,  чтобы возможности их образования и карьеры были ограничены,  чтобы их поставили в положение

дискриминируемого меньшинства. На этом, однако, его желания кончались. Хотя  они  были несправедливыми и нецивилизованными,  но все же весьма отличались от устремлений Гитлера и его соратников.

За первые  два  года  нацистского  режима все эти требования были выполнены и перевыполнены.  Евреи были изгнаны из всех сколько-нибудь видных и влиятельных  учреждений,  личные  контакты  между евреями и неевреями  практически прекратились, началась массовая эмиграция евреев. Встал  вопрос:  что  дальше?  Понятно  было,  что  умеренный антисемитизм большинства населения  выдохнется, потому что реальный объект перестал существовать.   Понятно  и  то,  что антисемитизм

разгорится еще больше, если его раздуть в кровавый фанатизм. Этого и стремились достичь нацистские  вожди,  эксплуатируя  миф о всемирном еврейском заговоре. Насколько им это удалось?

Весьма проницательный     и     опытный    наблюдатель    Михаэль Мюллер-Клаудис,  который на протяжении многих лет изучал  антисемитизм как  явление,  проводил  свои исследования в 1938 и 1942 годах.  После официально организованных погромов 9-10 ноября 1938 года, когда отряды

нацистов  разрушали  и грабили синагоги,  еврейские магазины и дома по всей  Германии,  когда   было   убито   несколько   десятков   евреев, Мюллер-Клаудис    доверительно   беседовал   с   41   членом   партии, представляющими все социальные слои.  Начиная разговор,  он произносил

стандартную  реплику:  «Отлично,  наконец-то стали выполнять программу против евреев» и получил следующие ответы:  26 человек  (63  процента) выразили открытое возмущение происшедшим: еще 13 человек (32 процента) ответили уклончиво;  два  человека  (студент  и  банковский  служащий)

одобрили  акцию,  потому что верили во всемирный еврейский заговор. В глазах  этих  двух  граждан  физическое  насилие  над   евреями   было оправданно,   поскольку   «на   террор   надо   отвечать  террором»[M. Muller-Claudius.  Der  Antisemitismus  und  das  deutsche  Verhangnis. Frankfurt am Main. 1948, S. 162-166.].

Следующие наблюдения Мюллер-Клаудис проводил четыре года  спустя. Это  было  осенью  1942  года,  когда  остатки  немецких  евреев  были депортированы на восток с неизвестной целью — предполагалось,  что для физического  труда.  На  этот  раз исследователь задавал серию искусно

сформулированных вопросов 61 члену партии,  вновь  представляющих  все социальные   слои. Полученные  результаты  во  многом  отличались  от предыдущих.  Только 16 человек (26 процентов) проявили какую-то заботу о евреях,  в то время как доля тех,  кто отнесся безразлично, возросла до 69 процентов  (42  человека).  С  другой  стороны,  доля  фанатиков осталась   прежней:   три  человека,  или  пять  процентов  от  общего количества. Для этой группы, как и раньше, еврейский всемирный заговор был самоочевидным фактом, а истребление евреев – абсолютной необходимостью.

Мюллер-Клаудис в  своей книге приводит мнение подобных фанатиков:»Целью войны,  несомненно,  является  уничтожение  евреев.  Без  этого окончательная   победа    недостижима.    Международное    еврейство спровоцировало войну. …После победы еврейская раса должна прекратить свое существование. Фюрер дал человечеству возможность освободиться от еврейства.  …Фюрер  укажет,  каким  образом их следует истребить[Ibid.,  S. 166-172. В целом эта книга самое ценное исследование

антисемитизма в Германии с 20-х годов до падения Третьего рейха.].

Эти наблюдения   Мюллера-Клаудиса,   впоследствии  подтвержденные другими исследователями,  позволяют с большой  степенью  объективности говорить  о том,  чего Гитлеру и Геббельсу удалось добиться,  а чего — нет[Экспертное исследование 1 тыс.  немецких военнопленных в 1942-1944

годах  показало,  что 24 процента из них относились к режиму более или менее критически;  по  ответам  65  процентов  опрошенных  можно  было предположить,  что  к вопросу о евреях они относились безразлично, 11 процентов принадлежали к  числу  фанатиков  нацизма.  Более  высокий

процент фанатиков, чем в данных Мюллсра-Клаудиса,  неудивителен, поскольку опросы последнего охватывали людей взрослых, бывших в партии уже  в  1933  году,  в то время как большинство военнопленных получили воспитание при нацистском режиме.  См.:  Henry V.  Dicks.  Personality

traits and National Socialist ideology.  — ln: Human Relations. London and Ann Arbor.  June 1950, vol.III, э2, p. 111-154.]. С одной стороны, немецкий народ в основном не был охвачен антиеврейским фанатизмом,  не был загипнотизирован мифом о всемирном еврейском заговоре,  никогда не думал  о  войне  как об апокалипсической борьбе с «вечным еврейством», но, с другой стороны, он все больше и больше, особенно во время войны, отделял себя от евреев.  К 1942 году большинство людей по меньшей мере подозревали, что с депортированными евреями происходит нечто страшное, а  значительное число немцев в силу профессионального положения должн было знать, что именно с ними делают, но мало кто беспокоился об этом. Контраст  между  1938  и  1942  годами  показывает,  до  какой степени население в целом было переориентировано — не к активной ненависти,  а к полному безразличию.

Конечно, следует  учесть   традиционное   стремление   немцев   к повиновению  властям,  напряжение  и  тревогу  военных  лет,  а  также постоянно  нагнетавшийся  беспощадный  террор,  которому  подвергалось население.  Однако факт остается фактом: когда стало ясно, что людей в

психиатрических лечебницах убивают,  поднялась мощная волна протестов, в  то  время  как  в  защиту  евреев не выступил почти никто.  Причины понятны.  Всякий,  кто вступался за евреев,  сразу же расценивался как соучастник их заговора, заслуживающий того, чтобы разделить их судьбу;

очень немногие готовы были подвергнуть себя и свои семьи подобному риску. В таких обстоятельствах очень соблазнительно скрыть собственную трусость,  слившись хотя бы отчасти с официальной точкой зрения. Не было нужды говорить о  «сионских  мудрецах»  —  было  достаточно

согласиться с тем,  что в евреях  есть  нечто  зловещее,  что  они  по крайней мере не заслуживают тревоги относительно их судеб. Нацистскому руководству удалось внушить подобное отношение  к  евреям  большинству населения.

В представлении   большинства  немцев  немецкие  евреи  перестали рассматриваться  как   соотечественники,   исчезли   последние   следы солидарности;  о  евреях  же  в  оккупированных немцами странах вообще никто не задумывался. Возобладало настроение пассивной уступчивости. Тем временем фанатики,  не более многочисленные, чем прежде, приобрели особое значение.  Среди гражданского населения и  в  армии  находилось несколько   сотен   тысяч,   возможно   даже  2  млн.  людей,  которые воспринимали миф о заговоре со всеми вытекавшими отсюда  убийственными

последствиями  и которые были готовы выдать всякого,  сомневавшегося в этом мифе,  службе безопасности (СД).  Такое положение дел,  хотя и не совпадало  с  идеалами  Гитлера,  позволяло  ему  спокойно  уничтожать европейское еврейство.

То же в целом можно сказать и об организации, которая планировала и осуществляла  уничтожение. И  здесь  истинные  фанатики  составляли меньшинство.    На    высшем   уровне   было   достаточно   преступных приспособленцев,  для которых все это кровавое предприятие было просто средством  вымогательства,  грабежа  и  продвижения  по службе.  Среди сотрудников   лагерей   также   было    достаточно    приспособленцев, предпочитавших спокойную и привилегированную жизнь в тылу опасностям и тяготам фронта;  были  и  настоящие  садисты,  получившие  возможность избивать  и  пытать  людей.  На всех уровнях оставалось немало обычных конформистов — людей,  следовавших по пути наименьшего  сопротивления, шедших   туда,  куда  их  вели,  автоматически  делавших  то,  что  им приказывали.  И все же несомненно,  что  всем  этим  людям  нужен  был предлог,  какое-то оправдание,  которое бы вдохновляло их на убийства, оставляя душу спокойной.  В СД и СС на  любом  уровне  были  фанатики, готовые   предоставить  такое  оправдание  в  виде  мифа  о  всемирном еврейском заговоре.

Так этот  старый  миф,  заново осмысленный Гитлером,  стал частью идеологии самой беспощадной и активной группы  профессиональных  убийц во   всей   человеческой   истории.  Психоаналитик  Бруно  Беттельхайм обнаружил,  что охранники из СС в Дахау и Бухенвальде  были  абсолютно

убеждены в существовании  всемирного  еврейского  заговора [Bettelheim. The Inlormed Heart.  London,  1961,  p. 226.]. Рудольф Гесс, комендант Освенцима,  считал уничтожение  евреев  необходимым  для  того,  чтобы «немцы  и  наши  потомки  были  навсегда  освобождены  от безжалостных противников»;  и если позже он пришел к выводу,  что его  деятельность была ошибкой,  то лишь потому, что уничтожение евреев дискредитировало Германию  и  «приблизило  евреев  к  их  конечной  цели»  —   мировому господству[R.  Hoess.  Commandant of Auschwitz.  London, 1959, p. 153, 178.].  Для большинства членов СС миф о заговоре фактически был чем-то

большим, чем идеология или мировоззрение, — это было нечто, овладевшее их душами,  так что они  были  способны,  к  примеру,  заживо  сжигать маленьких детей, не ощущая ни чувства сострадания, ни чувства вины[Cf. Elie A.  Cohen.  Human Behavior in the Concentration Camp. Trans. M.H.

Braaksma.  New  York,  1953,  p.  273.]. 

Вожди нацизма именно этого и добивались.  В октябре  1943  года  Гиммлер  заявил  в  Позене  группе высокопоставленных эсэсовцев:»Наш моральный  долг  перед  народом — уничтожать людей,  которые жаждали уничтожить нас.  …Большинство из  вас  знают,  что  означает видеть груду из ста трупов,  или пятисот, или тысячи. Пройти через все это и все-таки — за несколькими исключениями  —  остаться  порядочными людьми  —  вот  что закалило нас.  Это славная страница нашей истории,

которая никогда не была и не будет написана другими…  «[L. Poliakov, J. Wulf. Das Dritte Reich und die Juden, S. 215.]

Другие были еще откровеннее. В августе 1942 года Гитлер и Гиммлер посетили польский город Люблин,  чтобы  обсудить  способы  уничтожения евреев  с  местным  начальником  СС и СД австрийцем Одило Глобоцником. Когда,  один из членов свиты Гитлера спросил,  не  стоит  ли  хоронить убитых евреев (а не кремировать),  «потому что будущие поколения могут

всякое подумать на этот счет», генерал Глобоцник ответил:»Ну, господа,   если   после   нас  появится  столь трусливое и прогнившее поколение, не способное  понять,  насколько   благой   и необходимой была наша работа, тогда, господа, весь национал-социализм напрасен. Напротив, следует установить бронзовые доски с  надписями, что  это  сделано  нами — имевшими смелость достигнуть этой гигантской цели». Гитлер согласился:»Да, мой дорогой Глобоцник, именно так и я думаю» [Trials  of  War Criminals before the Nurnberg Military Tribunal under Control Council Law No 10. Vol.I. U.S. Govemment Printing Office, Washington, p. 866 (deposition of Kurt Gerstein).]. Однажды эсэсовский

врач Пфанненштиль (он был  также  профессором  гигиены  в  Марбургском университете)   посетил   лагерь  уничтожения  в  Треблинке.  Лагерные сотрудники СС устроили банкет в его честь,  и в ответной  речи  доктор сказал: «Ваша работа — величайший долг, долг полезный и необходимый…

Глядя на трупы евреев,  начинаешь осознавать величие вашей благородной работы»[Ibid., p. 870.].

Это программные   слова,   свидетельствующие   об  исключительном феномене.  В середине  XX  столетия  в  центре  цивилизованной  Европы существовало  огромное  количество  людей,  в  которых  не осталось ни малейших следов того,  что обычно называют совестью  и  человечностью. Эти  инженеры  геноцида занимались делом с радостью — и по сей день те из них,  кто предстает  перед  судом,  отнюдь  не  раскаиваются.  Этот феномен,  конечно, объясняется результатом воздействия многих факторов —  и  врожденного  темперамента,  и  опыта  детства,   и   позднейшего

воспитания. И все же этим людям была необходима идеология, чтобы оправдать свои преступления, и эту идеологию они обрели в «Протоколах» и мифе о всемирном еврейском заговоре.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Отступая от традиции,  мы решили не  давать  привычного  в  таких случаях послесловия, а вместо этого предоставить возможность высказать свои соображения  по  проблемам,  затронутым  в  книге  Нормана  Кона, представителям  двух разных профессий.  Один из них — политолог,  зав. сектором по изучению Израиля Института востоковедения АН СССР Карасова Т.А.,  второй  —  врач-психиатр  Черняховский  Д.А.  И политолог,  и психиатр — каждый в своей области  —  профессионально  сталкивались  с мифом  о  всемирном еврейском заговоре,  который с наибольшей полнотой

воплотился в полицейской фальшивке, известной под названием «Протоколы сионских  мудрецов».  Нам  представляется  интересным  дать слово двум научным работникам,  которые принимали участие в редактировании  книги Н.  Кона  и  могут  предложить  вниманию  читателей  некоторые  идеи в развитие темы современного антисемитизма.

Глазами политолога…

Предлагаемая советским    читателям    книга     Нормана     Кона «Благословение   на   геноцид:  миф  о  всемирном  заговоре  евреев  и «Протоколы сионских мудрецов»» была впервые опубликована  еще  в  1967 году.  Она  не  является,  таким образом,  последней новинкой книжного мира,  однако издательство «Прогресс»  сочло  нужным  выпустить  ее  в русском переводе именно сейчас.

В книге   анализируется   история   возникновения   и    широкого распространения в различных странах целого ряда политических фальшивок провокационного характера,  легших в основу так называемых «Протоколов сионских  мудрецов».  Сутью  «Протоколов»  является  описание  мифа  о

всемирном еврейском заговоре,  цель которого —  обретение  власти  над миром и установление еврейского господства.

Сфабрикованные царской охранкой  в  самом  конце  прошлого  века, «Протоколы»   в  России  стали  знаменем  борьбы  ультрареакционных  и монархических кругов против идей либерализма и  демократии.  Они  были взяты  на  вооружение  русским  черносотенным движением до Октябрьской

революции,  а затем и его последователями в белых  армиях.  Вывезенные белой эмиграцией в Европу, в 20-30-е годы «Протоколы» циркулировали по свету в миллионах  копий.  После  установления  нацистского  режима  в Германии  они  стали  идейной  базой  для  геноцида еврейского народа. История разоблачила провокационную сущность этого подлога.

Как известно,  в  последние  годы в нашей стране активизировались силы,  которые   пытаются   реанимировать   «Протоколы».   Не   только экстремисты  из  патриотического объединения «Память» и близких к немуорганизаций взяли на вооружение лозунг борьбы против «еврейского заговора»  (сейчас  уже  чаще  «сионистского  заговора»)  и  выдвигают антисемитские идеи в качестве программных требований, но и целый ряд организаций и объединений творческой интеллигенции,  некоторые неофициальные общественные организации, а также авторы антисионистских изданий в СССР возрождают антисемитские предрассудки. Поэтому и в наши дни возникла  необходимость  снова обратить внимание на историю и сущность антисемитизма, а  также  на ту роль, которую  сыграли «Протоколы» в распространении  антисемитских  настроений  в  различных

странах мира.

Широкое распространение по  всему  миру  «Протоколов»  и  мифа  о заговоре  свидетельствует  о  том,  что  такая «постановка» еврейского вопроса до сих пор  находит  определенный  отклик  в  некоторых  слоях общества разных стран.  История,  на наш взгляд, обладает способностью

«быть экономной» и предлагает человечеству ряд бесконечно повторяющихся  (с  некоторыми  современными  вариантами)  ситуаций  и проблем, требующих своего разрешения. Одной из таких «мировых проблем» является живучесть антисемитизма.

Антисемитизм всегда был наиболее удобным  мифом  о  «врагах».  Во всем  мире  антисемитизм  давно  утратил  свои религиозно-исторические корни,  теперь  он  стал  продуктом  социально-политического  развития современного   общества.   Антисемитизм   приспосабливается   к  любым

историческим условиям и ситуациям,  меняет свою окраску, но всегда при этом  на  политическом уровне пускает в ход те же стереотипы обвинения против евреев — их стремление к  мировому  господству  и  враждебность всему остальному миру. Для обоснования этих обвинений в разные периоды истории  антисемитизм  стремился  использовать  любую  религию,  любые

националистические предрассудки.

Однако наиболее резко усиливается он в кризисные периоды развития общества,   в  трудные  времена,  чтобы  неизменно  встать  на  защиту отживающих реакционных идей  или  чтобы  стать  одним  из  обоснований новой,  самой  реакционной  тоталитарной  идеологии,  как  это  было с

национал-социализмом.

Антисемитизм способствует  возбуждению шовинистических настроений в массах.  При обострении жизненных  трудностей,  когда  усиливающееся неблагополучие   зачастую   ассоциируется   с  чьей-то  «злой  волей», антисемитские настроения распространяются с особой быстротой и силой.

В этой связи Н.  Бердяев писал в свое время:  «Ненависть к евреям часто  бывает  поиском  козла  отпущения.  Когда  люди  чувствуют себя несчастными  и  связывают  свои   личные   несчастья   с   несчастьями историческими, то они ищут виновного, на которого можно было бы все несчастия свалить…  Нет ничего  легче,  как  убедить  людей  низкого уровня сознательности, что во всем виноваты евреи…»[См.: Н. Бердяев. Христианство  и  антисемитизм  (религиозная  судьба  еврейства).  Изд. Религиозно-философской академии. Париж, б.г., с. 13.]

Именно для этих целей антисемитизму и нужна такая общая,  гибкая, «готовая к употреблению» во все времена схема  для  обвинений  евреев, какой являются «Протоколы».

«Протоколы» —  универсальная  формула,  которая  позволяет  любое действие  евреев,  а  также  любые  изменения в мире трактовать как их стремление к захвату власти над миром.  Такая формула  является самой сутью предрассудка, формирующего образ врага, виновного во всех экономических и политических  трудностях,  предрассудка,  как  правило паразитирующего на неудовлетворенности масс реальностью жизни.

«Протоколы» актуальны,  пока актуален антисемитизм.  Предпринятый Норманом  Коном анализ «Протоколов»,  на наш взгляд,  во-первых,  дает возможность   вскрыть   истинную   природу   и    цели    современного антисемитизма.  Во-вторых,  показать  в  историческом  плане  механизм

использования «Протоколов» в политическом арсенале реакции и  выявить, какие  именно  идеи  из «Протоколов» и сегодня используются в качестве оружия консервативных сил в борьбе за власть.

О предназначении «Протоколов» говорит сама их структура,  которую Кон подвергает основательному анализу.  Автор  выделяет  три  основные темы   «Протоколов»:  

1)   критика  либерализма; 

2)  анализ  методов достижения  евреями  мирового  господства; 

3)  описание  их  мирового господства.

Как известно, отрывки из целого ряда антисемитских изданий второй половины  XIX  века[Н.  Кон  в  своей  книге  дает обстоятельный обзор антисемитских сочинений XIX в. К наиболее известным, которые приведены в книге,  относятся,  например:  Gougenot des Mousseaux.  Le Juif,  le Judaisme et la judaisation des peuples chretiens. Paris, 1969; Drumout Edouard.  La  France juive.  Paris,  1986;  John Retcliffe.  Biarritz. Berlin,  1868.]  которые  позднее  так  или  иначе  были  включены   в «Протоколы»,  посвящены  в основном критике либеральных идей в Европе, идей,  которые авторы этих изданий  считали  «плодом  масонского»  или «масоно-еврейского»  заговора.  Затем,  воспользовавшись  «Диалогами в аду» Жоли,  авторы «Протоколов» также приспособили это  сочинение  для критики  либерализма,  тогда  как сам Жоли написал свой памфлет против деспотизма.

Таким образом,   сторонники   авторитарной   власти  использовали описание этой власти  для  устрашения  всего  мира,  приписав  замысел установления тоталитарного правления не самим силам реакции,  родившим и поддерживавшим этот режим, а их антиподам, демократическим силам.

Более поздние издатели и распространители «Протоколов» в  том  же умысле обвиняли революционеров-демократов,  большевиков,  марксистов и т.д.  Итак,  совершился политический подлог — «перевертыш». Вследствие этого   «Протоколы»   в   различные  периоды  истории  последовательно трактовались как свидетельства «франкмасонского», «масоно-еврейского»,

«масоно-болышевистского», «масоно-жидо-большевистского», а в последнее время — «масоно-сионистского» или просто «международного сионистского» заговора с целью обретения господства над миром.

Остальные части  «Протоколов» — анализ методов достижения евреями мирового  господства  и  описание  этого  господства   —   еще   более универсальны и просты для их спекулятивного использования.

Самим планам и методам разрушения нееврейского общества посвящено 10 протоколов.  В  них,  по  выражению В.Л.  Бурцева,  одного из самых серьезных исследователей «Протоколов»,  средства  достижения  мирового господства пропитаны некой «логикой безумия» [В.Л.  Бурцев.  «Протоколы

сионских мудрецов»:  доказанный подлог. Париж, 1938, с. 16.]. Механизм обретения  власти  «мудрецами» весьма прост:  демократические свободы, алкоголизм,  экономические  войны,   продажная   пресса,   спекуляция, проституция   —   все  это  рекомендуется  как  средства  дьявольского разрушения общества. Вызвав кризис и беспорядки, приведя государства к

разрушению,  «сионские  мудрецы»  натравят измученное население против своих правителей. Далее,  как справедливо  отмечает  Кон,  главное  — заставить поверить недовольные массы,  что «только тиран может навести порядок в обществе»,  а затем уже показать,  что «сионским мудрецам» в

такой ситуации ничего не стоит захватить власть.

При этом непонятно,  правда,  почему «сионские  мудрецы»  шли  на такой страшный риск,  ибо они должны были бы знать,  что за революцией часто следует контрреволюция и торжество  реакции,  а  стало  быть,  и наступление антисемитизма[Там же.].

Другое проявление «логики безумия» состоит в том,  что  «сионские заговорщики»  хотели,  в  сущности,  разрушить  все то,  что они затем собираются восстанавливать  и  укреплять  после  переворота,  так  как описание  самого  господства  «мудрецов» дает основание полагать,  что

идеалом их царства  остаются  все  тот  же  деспотизм  и  тоталитарное правление в самых крайних формах.

Всмотримся внимательней    в   текст   «Протоколов».   Мифический иудейский правитель —  все  тот  же  самодержавный  монарх, восточный деспот. Страна  —  его собственность,  подданные — его рабы.  Идеалом «сионских мудрецов»,  как это видно из «Протоколов», является довольно точная   копия  той  же  самой  самодержавной  монархии,  полицейского государства,  против которого они якобы и составили заговор и  которое они  намерены  разрушить.  «Одним словом,  — замечает В.Л.  Бурцев,  —

самодержавная Россия и другие полицейско-абсолютистские монархии  были своего  рода  обетованными странами  для  сионских  мудрецов в смысле совершившегося уже воплощения идеала и некоторых наиболее существенных стремлений, высказанных в «Протоколах». Не явное ли безумие со стороны сионских мудрецов  —  если  бы  таковые  существовали  —  из-за  «царя иудейского»…  подкапываться  и  разрушать  устои  этих стран,  чтобы воссоздать их после успеха их заговора?»[В.Л.  Бурцев.  Указ. соч., с. 18.]

Действительно, описание  самого   «сионистского   господства»   в «Протоколах»  напоминает  в  одинаковой степени любой тоталитаризм – и сталинизм, и гитлеризм.

Однако почему  же  тогда  эти  идеи  в таком нелогичном изложении попали в «Протоколы»?  Ответ на этот вопрос кроется в самой истории создания «Протоколов».  Если вспомнить, что составителями «Протоколов» были  офицеры  царской  охранки  и  близкие  к  ним  лица,  становится понятным,  что  и  смысл,  и  содержание  этого  подлога соответствуют интеллекту и умонастроениям их создателей. Поскольку авторы фальшивки принадлежали к ультрареакционным кругам, они и приписали «чудовищам от Сиона»  свою  черносотенную  программу,  механически  соединив  ее   с

разглагольствованиями о «ненавистных гоях» и «царстве иудейском».

«Протоколы» были созданы и внедрены в Россию,  когда там набирала силу модернизация и либерализация русского политического режима. Целью создателей «Протоколов» была дискредитация политики реформ.

Вот уже  на  протяжении  почти  целого века «Протоколы» неизменно оказываются  в  руках  самых  оголтелых  идеологов   ультрареакционных движений,   размахивающих   ими   для  устрашения  толпы  «чудовищными преступлениями евреев» (сегодня — сионистов). Их цель всегда одна и та

же:  воздействие  на  некоторых  правителей  или представителей высшей бюрократии,  а  также  на   определенные слои   общества   с   целью распространения   и   усиления  антисемитских, погромных  настроений, которые помогли бы тем или иным силам  обрести  политический  капитал. Поэтому   никого   из  тех,  кто  в  своей  деятельности  опирался  на «Протоколы», никогда по-настоящему не волновали вопросы их подлинности или,  так сказать,  «качества».  Даже в начале XX века в России если и говорили  о  «Протоколах»,  то  в  основном  только  как  о  ничтожном пасквиле.   Они   некоторое   время   не  имели  никакого  влияния  на политическую жизнь страны.

Более того,  «Протоколы»,  очевидно,  и  не  предназначались  для широкого распространения. Если бы их предназначали для печати, они бы, наверное,  были бы сфабрикованы более тщательно.  Об узких, конкретных политических  целях  первых  распространителей  «Протоколов»  подробно

рассказывает Н. Кон в главе I.

В подлинность «Протоколов» не верили даже те, ктоих издавал  и распространял  в России. Известно,  что даже фанатик-антисемит Нилус, автор наиболее распространенной публикации «Протоколов», допускал, что они «подложные».

Впоследствии для идеологов нацизма вопрос о подлинности «Протоколов», как и для российских черносотенцев, не был существенным. Разоблачение «Таймс», которое доказало факт плагиата, не имело для них никакого значения.  Для самого Гитлера тоже было безразлично, являются ли «Протоколы» подлинными документами или фальшивкой. По свидетельству Г. Раушнинга, приводимому Н. Коном, Гитлер в беседе с ним заметил, что «…ему абсолютно наплевать, была ли эта история («Протоколы». — Т.К.) достоверной»[H.  Rauschning.  Hitler Speaks.  London,  1939, p. 236.]. Почти все участвующие в распространении «Протоколов»  люди  прямо  или косвенно  признавались  в  своем  неверии  в  их подлинность.  Все они рассчитывали — и не без основания,  — что «Протоколы» в  любом  случае будут очень полезны для антисемитской агитации.

Не волновала их и «качественная сторона» вопроса.  Все,  кто  дал себе  труд  хоть  сколько-нибудь  внимательно  прочитать  «Протоколы», неизменно приходили к выводу, что это неуклюже состряпанная, циничная, безграмотная до наивности ложь, претендующая на «откровение».

По мнению В.Л. Бурцева, «они («Протоколы».- Т.К.) — самый нелепый документ,  какой только мог быть измышлен против еврейства,  ибо они — бесталанный подлог и неумелый  плагиат»[Бурцев  В.Л.  Указ.  соч.,  с. 10.].

Как остроумно заметил профессор теологии о.  Пьер  Чарльз,  автор статьи  о «Протоколах»,  опубликованной еще в 1938 году,  «если у этих таинственных  «сионских  мудрецов»  мудрости  не   больше,   чем   они продемонстрировали на этих страницах («Протоколов». — Т.К.), мир может спать спокойно»[Текст статьи о.  Пьера Чарльза  приведен  в  сб.  «The Bridge». A Yearbook of Judeo Christian Studies. Vol.I, N.Y., 1955.]. И далее:  «Изучение самого содержания «Протоколов»  приводит  к  первому выводу:  они  не  содержат  ничего,  хотя  бы  отдаленно напоминающего какой-то  план  или  организацию.  Авторы  абсолютно  невежественны  в финансовых  вопросах,  они  ничего не знают о политических институтах, они необычайно наивны и претенциозны.  В  «Протоколах»  не  содержится ничего конструктивного, даже по части подготовки  ко  всеобщему разрушению. Кроме того,  они изобилуют противоречиями. Я бросаю вызов всякому, кто  вытянет  из  этих  страниц  хоть что-нибудь, что можно назвать программой или даже самым легким намеком  на  программу»[Ibid,

р. 168.].

В свою очередь Н.  Бердяев подчеркивал:  «Я  считаю  ниже  своего достоинства опровергать «Протоколы сионских мудрецов».  Для всякого не потерявшего элементарного психологического чутья ясно при чтении этого низкопробного документа, что он представляет наглую фальсификацию

ненавистников еврейства.  К тому  же  можно  считать  доказанным,  что документ этот сфабрикован в департаменте полиции.  Он предназначен для уровня  чайных  «Союза  русского  народа»,  этих   отбросов   русского народа»[H. Бердяев. Указ. соч., с. 13-14.].

Однако, как это ни удивительно, другое мнение сегодня встречается у некоторых советских авторов. Например, главный редактор журнала «Наш с»Протоколы» — «плод работы античеловеческого ума и почти сверхъестественной, поистине сатанинской воли»,  что «эта книга — плод тщательного  анализа  всей  политической истории  человечества.  Кто бы ее ни создал — она создана незаурядными умами, злыми анонимными демонами политической мысли своего времени»[С. Куняев. Палка о двух концах. — «Наш современник», 1989, No 6, с. 161.].

Подобная романтизация, демонизация «Протоколов», приписываемая их автору   почти   сверхъестественная   сила   интеллекта   способствуют реанимации идеи о  мировом  заговоре  неких  зловещих,  могущественных «сионских мудрецов»,  или главарей «международного сионистского против заговора» русского народа.

Однако настало время задать вопрос:  какое вообще отношение имеют «Протоколы» к сионистскому движению?  Почему в конце концов стараниями антисемитов  за  целый  век  не были выявлены и названы сами «сионские мудрецы»?  Где  33  подписи?  Почему  враги  рода   человеческого   не

изобличены поименно,  а Нилусом приведено лишь имя Герцля, и то только после его смерти?

Даже во   времена   первых  распространителей  «Протоколов»  были многочисленные противоречия в  квалификации  «сионских  мудрецов»  как деятелей  сионистского  движения.  Кон  рассказывает,  что уже в самом раннем  издании   «Протоколов»   в   газете   «Знамя»   переводчик   в постскриптуме  подчеркивает,  что «Протоколы» не имеют ничего общего с сионистским движением.  Однако издатель «Знамени» Крушеван  в  той  же газете  утверждает,  что  «Протоколы»  являют собой «угрозу сионизма». Бутми, например, настаивал на том, чтобы не смешивать эти два понятия, а Нилус заявлял в издании «Протоколов» 1917 года, что они представляют собой именно план, принятый секретно в Базеле на I Конгрессе Всемирной сионистской  организации  (ВСО)  в  1897  г. Однако сам Нилус в более раннем издании 1905 года утверждал,  что доклады были прочитаны  не  в

Базеле,  а во Франции. Существовала также версия, что само определение «мудрецов» как «сионских» возникло от фамилии Ильи Циона,  журналиста, непримиримого противника  реформатора  С. Витте,  против  которого в «Протоколах», несомненно, содержались явные нападки.

Плагиатор, который  настаивал,  что  «Протоколы»  — это секретные документы  Базельского  конгресса  ВСО,  простодушно  вложил  в   уста «сионских мудрецов» латинские цитаты из Библии,  взятые им у Жоли,  не очень-то задумываясь над тем,  что только один  этот  факт  говорит  о

подделке. Но сейчас нас интересует другое. С. Нилус, который утверждал, что «Протоколы» — дело рук сионистов,  приводит в  издании 1917  года следующий протокол:  «…мы будем подстраивать выборы таких президентов,  у которых в прошлом есть какое-нибудь нераскрытое темное

дело, какая-нибудь «панама»…»[Сергей Нилус. Близ есть, при дверех. О том,  чему не желают верить и что так близко.  Сергиев Посад, 1917, с. 123.]

Конечно, этой фразы не могло быть в памфлете Жоли, опубликованном в 1864 г.  Это — позднейшее добавление плагиатора,  которое лишний раз доказывает,  что сами «Протоколы» были  состряпаны  позже  Базельского конгресса.

Происхождение непонятного  слова  «панама»   в   10-м   протоколе следующее.  В  1885  году  обанкротившаяся  компания Панамского канала поручила авантюристу еврею Корнелиусу  Герцу  добиться  разрешения  от французского  парламента  на выпуск бон.  Герц воспользовался услугами

барона Дж.  де Рейнаха,  тоже еврея,  который для этой  цели  подкупил многих  законодателей.  В  1892 году это обнаружилось,  и скандал стал достоянием публики. Рейнах покончил с собой. Подкупленные законодатели предстали перед парламентской комиссией по расследованию,  однако были наказаны сравнительно легко.  Лубе,  который в то время был премьером, вынужден  был  уйти  в  отставку.  Когда  затем  в  1899  году он стал президентом,  толпы народа,  собравшиеся на  улице,  напоминая  ему  о скандале, кричали: «Панама! Панама!»

Возвращаясь к «Протоколам»,  вряд ли может прийти в  голову,  что даже  столь  изощренные  «мудрецы»  как сионисты,  еще в 1897 г.  (год конгресса в Базеле),  смогли предвидеть реакцию французского народа на скандал в 1899 году.  Кроме того, нет оснований считать, что «мудрецы»

захотели бы лишний раз напоминать о скандале,  в котором были замешаны евреи.   Естественно,  каждому  серьезному  и  внимательному  читателю совершенно очевидно,  что «Протоколы» составили после или в 1899 году, что делает несостоятельными обвинения С. Нилуса.

Существует еще одна версия,  что сионисты, собравшись в 1897 году в  Базеле,  специально  использовали как основу памфлет Жоли,  чтобы в случае обнаружения «Протоколов» в будущем можно было спрятаться за это алиби и убедить всех,  что они — фальшивка,  плагиат.  О.  Пьер Чарльз

замечает по этому поводу:  «Это почти также умно,  как  говорить,  что египетские  пирамиды были построены,  чтобы служить мостом над Дунаем, или что Нотр-Дам де Пари — это  крепость,  защищающая  Пиренеи»[Pierre Charles, S.J. Op. cit., p. 186-187.].

Вместе с тем эта легенда жива и сейчас. И вообще, идея о том, что именно  евреи-сионисты  —  корень  всех  бед,  находит сегодня у нас в стране все более широкое распространение.  Она  —  проявление  крайней нетерпимости, ксенофобии, откровенного антисемитизма. Эти настроения, как это ни     печально, все сильнее проникают в интеллигентско-писательскую  среду,  и вот уже на VI пленуме Правления СП РСФСР можно было услышать:  «…доколе иуда сионизм будет травить и

истреблять наш народ…»[См.: «Известия», 22 марта 1990 г., с.3.]

Вернемся к событиям в Германии 20-30-х годов. «Протоколы» были усвоены нацистской философией,  и  на  их  основе  выработана  идея «расового противостояния» арийцев и евреев.  Как подчеркивал  Н.  Кон, для нацистов вся история человечества была представлена как неизбежная

борьба между духовностью,  олицетворением которой  является  «немецкая раса»,  и материализмом,  нашедшим свое воплощение в «еврейской расе». Борьба между этими двумя единственными чистыми «расами» (все остальные —  лишь  «хаос,  мешанина  народов»)  и  является основным содержанием

исторического процесса. «Стоит только уверовать в это, — подчеркивает Н.   Кон,  —  как  тут  же  подобные  убеждения  приведут  к  массовым убийствам».

Согласно пропагандистским установкам национал-социализма,  вторая мировая война должна была быть преподнесена немецкому народу как война против  «всемирного  еврейства».  Тем  самым  оправдывалась постановка вопроса о выселении и уничтожении  евреев  внутри  рейха,  а  затем  в

намеченных  для  захвата  странах.  В соответствии с этими установками нападение на СССР трактовалось нацистскими  идеологами  как  борьба  с «еврейско-большевистским заговором»,  а марксизм объявлялся «еврейским движением».  Автор  книги  приводит,  например,  высказывание  Генриха Гиммлера  в лекции,  посвященной сути СС,  в январе 1937 года,  где он определил  в  качестве  «национального  противника»   третьего   рейха «международный большевизм», направляемый евреями и масонами.

Гитлер в «Моей борьбе» широко использовал «Протоколы». Вскоре они стали  частью  официальной  нацистской  теории  и пропаганды.  Н.  Кон говорит об «искренности» антисемитизма  Гитлера,  о  его  отношении  к евреям  как  о  проявлении  своего рода безумия.  Он считает,  что для Гитлера все,  что ограничивало его собственное маниакальное стремление к   господству,  автоматически  воспринималось  как  часть  еврейского всемирного  заговора…  «Любая  нация,  большая  или  малая,  которая пыталась защищать  свою  территорию  или  свои  интересы от ненасытных претензий Германии, тем самым доказывала, что является орудием в руках «сионских мудрецов». В глазах Гитлера Россия являлась той страной, где евреи «заразили» все население. Отсюда возникла откровенно изложенная цель   —   уничтожение   русских.  Существует  также  тезис  о  мнимой

«иррациональности» гитлеровского антисемитизма.  Это ведет к несколько упрощенному  и  узко  персонифицированному  представлению о германском фашизме  и  антисемитизме, сводит  проблему  к  личности  Гитлера   и нескольких  фашистских  главарей,  что не дает возможности ответить на

вопрос о живучести антисемитских предрассудков в настоящее время  и  о закономерности   обострения  антисемитизма  в  различные  исторические периоды.

«Расовое учение»  нацистов  имело  сугубо  практическое значение. Истерический  надрыв  «Моей  борьбы»  был   хладнокровно использован Гитлером  и  СС. Внедренное в совершенно определенных целях ни в коем случае   не   являлось   лишь   «чистой   идеологией».    Практическое осуществление   планов   территориальных   захватов  диктовало  задачу ликвидации  возможного  противостояния  покоренных  народов  —   людей «чужой,  низшей расы». Отсюда — задачи истребления восточноевропейских (прежде всего русского) народов, их «расовое  истощение» и  т.д. Но прежде всего, исходя также из чисто практических задач, была выдвинута идея о евреях как «смертельных расовых врагах» немецкого народа в  его борьбе  за существование.  К 1933 году в результате примерно 20-летней антисемитской пропаганды,  призванной мобилизовать всю арийскую нацию,

евреи  превратились  для  лидеров  национал-социализма  в политический потенциал,   необходимый   нацистской   пропаганде   для    оправдания полицейских  методов  обеспечения  внутренней  стабилизации режима,  а также  для  психологической   подготовки   к   войне   за   «жизненное

пространство» как к войне против заклятого «всемирного врага».  Если в царской  России   миф   о   всемирном   заговоре   использовался   для дискредитации  идей  либеральной  демократии,  то  в Третьем рейхе его использовали  не  только  для  нейтрализации   возможных   противников

диктатуры,  но  и  для  оправдания всей системы внутреннего и внешнего террора.  Планомерная,  последовательная   антисемитская   пропаганда, основанная на «Протоколах»,  привела к тому, что в нацистской Германии стало официально признанным,  что  отрицать  существование  всемирного

заговора евреев может только враг режима, которого надлежит немедленно уничтожить.

Результатом этой  обработки  немецкого  народа  явились  принятие антиеврейских законов внутри страны и массовые убийства евреев  как  в самом рейхе, так и за его пределами.

Именно вследствие такой идеологической подготовки и стал возможен «ужас  XX  века»  —  Голокауст,  массовое истребление евреев в Европе. Конечно,  Голокауст — не единственное  преступление  нацизма,  который проводил политику уничтожения и других народов Европы. Но преуменьшать размеры Катастрофы, замалчивать размах геноцида европейского еврейства нельзя. Нельзя забывать,  что евреев гитлеровцы уничтожали именно как «враждебную  расу»,  ставя  целью  полное  истребление   этой   группы европейского населения.

Разрушение нацистской военной машины в 1945 году на  время приостановило распространение мифа о еврейском заговоре. Однако теперь уже в нашей стране (да еще в арабском мире)  идеи  «Протоколов»  вновь используются  для устрашения публики,  для дестабилизации обстановки в

обществе, для активизации погромных настроений.

Универсальная роль  «Протоколов» в различные исторические периоды диктуется также и теми  общими  чертами,  которые  присущи  силам,  их использовавшим. И черносотенное движение, и нацизм и некоторые крайние наши  национал-патриотические  течения  —  все  они,   при   кажущемся

различии,  имеют общие сущностные черты.  Это прежде всего тяготение к  сильной  власти,  к  тоталитарному  правлению.  Отсюда  приверженность некоторых  идеологов  русского национализма к сталинщине как к режиму, превратившему Россию в  сверхдержаву.  Это  —  тяготение тоталитарной

системы  к  «национальной  идее»;  враждебность  ко  всем  проявлениям «западного  либерализма»,  ненависть   к   «гнилой   космополитической интеллигенции». Это — откровенная ксенофобия.

Крайне националистические        «патриотические        течения», «панславинизм»,   кокетничающий  с  язычеством,  как  и  старорежимное черносотенство,  исповедуют  ли  они  православие,   сталинизм,   идею «сильной  руки»  —  все  они едины в поисках врага на «гнилом» Западе, среди масонов и космополитов, все они едины в своем антисемитизме.

Так, адепты  нацистской  идеологии  искали везде на Западе прежде всего в Советском Союзе  «еврейскую кровь». В  конце 30-х годов  в Германии начали выходить «труды» типа «Евреи за спиной Сталина», где, по свидетельству Кона, все официальные лица в Советском Союзе были определены  как  евреи.  «Вскоре каждый политик любой страны,  — пишет Кон,  — который пытался помешать планам Гитлера,  начиная с Рузвельта, объявлялся  евреем,  евреем  наполовину  или  по  крайней  мере  мужем еврейки…»

Как это  напоминает  поиск  «Памяти»  евреев  или  «породненных с евреями» среди своих идейных противников!

Итак, подытоживая   сказанное, следует  вновь  подчеркнуть,  что «Протоколы»,  которые выдавались когда-то за программу покорения мира, есть не что иное, как неуклюжая фальшивка, на каждом шагу выдающая плагиат. Цель  изготовления  «Протоколов»   ясна:   она   диктовалась событиями  внутренней политической ситуации в России в начале XX века, и впоследствии распространители и защитники  «Протоколов»  исходили  в своей деятельности из тех политических задач, которые они преследовали в конкретной исторической ситуации в той или иной стране.  Сионистское движение,  его лидеры и конгресс ВСО в Базеле не имеют ничего общего с историей  создания  «Протоколов»,  которые  в  кризисные  исторические периоды  вновь  становятся  орудием националистической и антисемитской пропаганды.

Хочется верить,  что  злосчастные  «Протоколы сионских мудрецов», названные кем-то «позором  XX  века»,  не  перешагнут  с  нами  в  век следующий.

Глазами психиатра…

Как практикующему  врачу  мне постоянно приходится сталкиваться с психопатологией конкретных пациентов.  Читая книгу Нормана Кона, я еще раз убедился,  что паранойяльные признаки могут быть присущи не только отдельным людям,  но и некоторым общественно-политическим движениям  в целом. В данном случае речь идет о больших массах людей, которых объединяет идея существования жидомасонского заговора,  целью которого является  захват  евреями  власти  над миром. Среди активных деятелей этого движения прослеживается много патологических личностей.  Они как бы передают свою патологию всему массовому движению, придавая ему характер психической эпидемии.  Короче говоря, как психиатр, я не могу не  обратить  внимания  на  некую  связь между  клинической паранойей (употребляю этот термин в условном,  самом широком смысле) и паранойей социальной.

Крупный отечественный психиатр и невролог В.М.  Бехтерев в  своей работе «Роль внушения в общественной жизни» (СПб, 1898) говорил о двух путях воздействия окружающих на нашу психическую сферу.  Первый путь — логическое убеждение — подразумевает переработку внешних впечатлений с участием нашего личного сознания. Второй — проникновение впечатлений и влияний  помимо  сознания и,  следовательно,  помимо нашего «я».  «Они проникают в нашу психическую сферу уже не с парадного  хода,  а,  если можно так выразиться,  с заднего крыльца,  ведущего непосредственно во внутренние покои нашей души». При этом он отмечал, что убеждение «может  действовать  только  на  лиц,  обладающих  здравой  и  сильной логикой,  тогда как внушение действует не только на лиц  с  сильной  и здравой   логикой,   но   еще   в  большей  мере  на  лиц,  обладающих недостаточной логикой, как например, детей и простолюдинов».

Внушение —  основное действующее начало в передаче патологических психических состояний от одного лица к  другим,  то  есть  психической эпидемии. Для ее возникновения необходимы два звена: лидеры – носители патологии и человеческие массы, включающие лиц с невысоким психическим и культурным развитием,  особо восприимчивых к господствующим в данное время воззрениям. В распространении «психической инфекции» важную роль играют социальные условия и психологический климат.

Среди пропагандистов-распространителей «Протоколов  сионских мудрецов», о которых  говорит  в  своей  книге Норман Кон,  ключевой фигурой является Сергей Александрович Нилус,  главный  издатель  этого сочинения. Характеристика Нилуса, носителя  патологической  идеи всемирного еврейского заговора, представляет определенный интерес для понимания механизма распространения психической эпидемии.

Наиболее полно и достоверно о С. А. Нилусе рассказал Александр дю Шайла в парижской газете «Последние новости» за 12 и 13 мая 1921 года. Норман Кон подробно цитирует его рассказ.  Но поскольку нас интересуют детали,  характеризующие  личность  Нилуса  и особенности его психики,

обратимся не только к  цитируемому,  но  и  не  использованному  Коном тексту первоисточника.

Мы узнаем, что еще до встречи в Оптиной пустыни дю Шайла слышал о Нилусе от В.А.  Тернавцева, чиновника особых поручений при Синодальном обер-прокуроре  и  члена  Религиозно-философского  общества,  «как   о человеке безусловно интересном, но с большими странностями».

У Нилуса был родной брат, между собой  они  враждовали.  Брат смотрел на Сергея Александровича,  «как на сумасшедшего».  С.А.  Нилус «почти ни с кем не уживался,  у него был бурный,  крутой  и  капризный характер,  вынудивший  его  бросить  службу…» «Около 1900 года,  под влиянием материальных невзгод и тяжких моральных испытаний, он пережил сильный духовный кризис, приведший его к мистицизму».

Сергей Александрович «рукописи «Протоколов»  у  себя  не  хранил, боясь  возможности  похищения  со  стороны  «жидов». Дальше дю Шайла рассказывает, что «бедный С.А.», увидев случайно забредшего в усадьбу еврея-аптекаря с домочадцами,  «долго был убежден, что аптекарь пришел

на разведку».

Когда после  чтения «Протоколов» дю Шайла сказал,  что ни в каких мудрецов сионских не верит,  Нилус  в  качестве  убедительного  довода предложил показать,  «как везде появляется таинственный знак грядущего Антихриста, как везде ощущается близкое пришествие царствия  его». С этой   целью  он  демонстрирует  «музей  Антихриста»  с  вещественными доказательствами.

Вот как  они  выглядели  и как им воспринимались:  «В неописуемом беспорядке перемешались в нем  воротнички,  галоши,  домашняя  утварь, значки технических школ, даже вензель императрицы Александры Федоровны и орден Почетного Легиона.  На  всех  этих  предметах  ему  мерещилась

«печать  Антихриста»  в  виде  либо  одного  треугольника,  либо  двух скрещенных.  Не говоря про галоши фирмы «Треугольника»,  но соединение стилизованных   начальных   букв   «А»   и   «0»,  образующих  вензель царствовавшей императрицы, как и Пятиконечный Крест Почетного Легиона,

отражались   в   его   воспаленном  воображении,  как  два  скрещенных треугольника,  являющихся,  по  его  убеждению,  знаком  Антихриста  и печатью Сионских мудрецов.

Достаточно было, чтобы какая-нибудь вещь носила фабричное клеймо, вызывающее  даже  отдаленное  представление о треугольнике,  чтобы она попала в его музей.

С возрастающим    волнением   и   беспокойством,  под   влиянием мистического страха,  С.А.  Нилус объяснил,  что знак «грядущего  Сына Беззакония»  уже осквернил все,  сияя в рисунках церковных облачений и даже в орнаментике на запрестольном образе новой Церкви в скиту.

Мне самому стало жутко. Было около полуночи. Взгляд, голос, сходные с рефлексами движения С.А. — все это создавало ощущение,  что ходим  мы  на  краю  какой-то бездны,  что  еще немного,  и разум его растворится в безумии».

Дю Шайла   пытался  успокоить  Нилуса,  доказывая,  «что  ведь  в «Протоколах» ничего не сказано о зловещем знаке,  а потому  нет между ними никакой связи. Убеждал С.А., что ничего нового он даже не открыл, ибо знак этот отмечен во всех  оккультических  сочинениях,  начиная  с Гермеса Трилистника и Парацельса,  которых,  во всяком случае,  нельзя причислить к «Сионским мудрецам»,  и кончая современниками —  Панюсом, Станиславом де Гюэта и пр., которые евреями не были».

Нилус все это записывал,  но «попытка образумить его не только не привела  к  цели,  а  наоборот,  обострила  до  крайних  пределов  его болезненные переживания».

После разговора с дю Шайла С.А. затребовал из магазина книги цитированных ему авторов, обогатив  следующее  издание  «Протоколов» картинками,  позаимствованными  из этих книг.  На обложке книги Нилуса «Близ грядущий Антихрист» (М.,  1911) «красовалось изображение  короля

из  игры  карт  «Таро»  с  надписью:  «Вот  он — Антихрист».  Дю Шайла заключает: «Таким образом и портрет Антихриста нашелся».

Анализируя приведенные  Александром  дю  Шайла сведения,  можно с большой степенью вероятности  предположить,  что  патология  в  данном случае далеко выходит за рамки особенностей и странностей характера.

Пережив сильный духовный  кризис,  приведший  его  к  мистицизму, Нилус не только обрел новое мировоззрение — с годами у него появляется и расширяется целый комплекс серьезных психопатологических явлений. Он становится  подозрительным.  Его  охватывает идея о близком пришествии Антихриста и гибели мира,  причем  эсхатологические  высказывания  его

подкрепляются    все    более    примитивными    и    даже    нелепыми «доказательствами». Когда дю Шайла говорит, что не верит в «мудрецов», Нилус — образованный человек, закончивший университет, владеющий тремя европейскими языками,  — оказывается не в состоянии предложить  ничего более  убедительного,  чем  предъявить  «таинственный  знак  грядущего Антихриста» (треугольник либо шестиконечную звезду), свидетельствующий якобы  о «близком пришествии царствия его».  Произвольность толкования фигур,  в   частности   «звезды   Давида»   как   печати   Антихриста, произвольность  установленной  им связи между «этим зловещим знаком» и

«Протоколами» нисколько не смущает его.  Он уверен  в  своей  правоте. Ничто не может поколебать этой уверенности. Доводы возражавшего ему дю Шайла он записывает, но они не только не пробуждают у него сомнений, — наоборот,  Нилус «приспосабливает» их для подкрепления захватившей его идеи.  Если демонстрация «музея Антихриста» (1909 г.)  —  с  галошами, домашней   утварью,  вензелем  императрицы  —  проявление  болезненной символики,  то портрет Антихриста в книге  «Близ  грядущий  Антихрист» (1911 г.),  срисованный с игральной карты, — это уже полная нелепость, свидетельствующая о грубом нарушении мышления.

В связи с «музеем Антихриста» позволю себе небольшое отступление. Однажды как врачу мне пришлось  общаться  с  больным,  находившимся  в приступе  душевного  заболевания.  В  его  состоянии  преобладал  бред преследования.  Он  был   напряжен,   подозрителен.   Как   выяснилось

впоследствии, в то время больной замечал, что тысячи «сионистов-масонов» следят за ним на улице,  в метро, переговариваются о  нем  между собой,  подают друг другу знаки,  «прозрачными намеками»

угрожают убить его. Ночью они «перемигивались освещенными окнами».

Не буду подробно описывать его состояние. Попутно скажу, что фабула бреда  психически  больных  в определенной степени отражает особенности социально-психологической обстановки в стране. Если раньше в бред преследования вплетались,  как правило, ЦРУ, ФБР, КГБ, милиция, соседи,  то в последние годы участилось вовлечение в бред «сионистов», «масонов», «жидомасонов», «соседей-сионистов».

Наша первая  беседа  с больным была прервана после того,  как он, рассматривая  мой  врачебный  халат  «на  просвет»  (таково  было  его требование,  на  которое  я  согласился),  обнаружил на нем аккуратную штопку. По форме она напоминала круг, но больной опознал в ней «звезду Давида» — «знак сионистов-масонов». Разыскания Нилуса и моего больного — явления одного и того же порядка.

Но вернемся к С.А. Нилусу. Тот же дю Шайла сообщает, что к появлению издания «Близ грядущий Антихрист» автор «приурочил  открытие устной  проповеди  о  скором  пришествии  Антихриста.  Он  обратился к Восточным Патриархам,  к св.  Синоду и к  Папе  Римскому  с  посланием созвать   VIII   вселенский собор для принятия общих для всего христианского мира  согласованных  мер  против  грядущего Антихриста. Одновременно проповедуя оптинским монахам, он определил, что в 1920

году явится Антихрист. В монастыре началась смута, вследствие которой С. А. попросили оставить монастырь навсегда».

Обращение Нилуса   к   главам   христианских   церквей   отразило грандиозность его собственных болезненных эсхатологических переживаний и явилось признаком недостаточно критического  отношения  как  к  себе (дающему   советы   первосвященникам),  так  и  к  своим  пророчествам (способным якобы изменить судьбы мира).

Эсхатологические пророчества   достигают   апофеоза  в  последнем прижизненном  печатном  труде,  озаглавленном  «Письмо   С.А.   Нилуса Иеродиакону Зосиме 1917, Августа 6-го дня». В нем автор говорит: «Если 1922 г. действительно будет конечным годом земного исчисления, то 1918 г.  будет  годом явления Антихриста». Таким образом, он еще больше приближает пришествие Антихриста. Но главное не  это  пророчество,  а совершенно исключительное откровение: «Итак мне сдается, что Антихрист находится в Америке в Вашингтоне на Всемирном Еврейском конгрессе, имя ему Давид-Ганнен-Феникс.  Так мне думается.  Если доживем, то увидим». Тут уж Нилус совсем отказывается от доказательств:  «Так мне думается» — и все.

Способный, образованный  человек,  сумевший  когда-то  произвести впечатление на императорский двор, постепенно превращается в одного из тех психических больных, чьи высказывания совершенно безответственны.

В двадцатых годах его по крайней мере дважды арестовывали, и хотя было известно,  что он главный издатель  «Протоколов», его отпускали из-за  явных признаков психического заболевания. Умер  он  в своей постели,  пережив в России революцию,  гражданскую  войну,  разруху  и прочие бедствия.

В последнее время «Память» распространяет ксерокопии  «Протоколов сионских  мудрецов» из книги С.  Нилуса «Близ есть,  при дверех» (1917 г.) во многих городах Советского Союза.  Пропагандисты этого сочинения говорят о Нилусе почти как о святом. Однако на этот счет имеются и другие мнения.

Митрополит Евлогий[Митрополит  Евлогий.  Путь моей жизни.  Париж, 1947,  с. 143.] вспоминает о Нилусе: «Он связал свою жизнь с женщиной, от которой имел сына, появился на горизонте семьи  Озеровых  и посватался  к  сестре  матушки  Софии  —  Елене  Александровне.  После женитьбы обратился ко мне с ходатайством о рукоположении в священники. Я отказал.  Нилус уехал с молодой женой  в  Оптину  пустынь,  сюда  же прибыла его сожительница, — образовался «menage a trois» (семья втроем — Д.Ч.).  Странное содружество поселилось в домике за  оградой  скита, втроем  посещая  церковь  и бывая у старцев.  Потом произошла какая-то темная история — и они Оптину покинули».

Но главное, конечно,  сама  деятельность Нилуса. Его пропаганда «Протоколов», его эсхатологические откровения были искренними, но то и другое опиралось на ложные основания: пропаганда — на  фальшивку,  пророчества  —  на   темные   патологические   явления собственной психики.

Видный русский  богослов,  впоследствии   один   из   основателей Православного богословского института в Париже,  A.B. Карташев писал в 1922  году  в  предисловии  к  книге  Ю.   Делевского,   разоблачающей «Протоколы»:»Особенно своевременно изобличение подлога  «Протоколов»  потому,

что мы  действительно  переживаем  время  исключительное,  которое  в верующем сознании и среди множества русских  и  православных  людей  в особенности  переживается как время неложно апокалипсическое.  В такое время поддельный апокалипсис,  подобный данному,  может  быть  ядовито соблазняющим.   Ведь   подавляющая   масса  верующих,  даже  из  людей культурных,  неповинны в богословских знаниях и неспособны отличать канонических писаний от  апокрифических. Мне, как православному богослову, доставляет известное моральное удовлетворение, что русские иерархи (за исключением неученого Никона Вологодского) с самого начала отнеслись  отрицательно  к  изданиям   Нилуса.   После   предлагаемого разоблачения  «Протоколов»  можно  надеяться,  что  и  рядовые пастыри русской церкви будут с легкостью разъяснять ложь  сионских  протоколов своим  пасомым,  а главное,  — что у всей русской Церкви,  как мощного органа   национального   возрождения,   появляется   лишнее   средство защититься  от  навязываемого  ей со стороны мирских политиканствующих элементов порока погромного антисемитизма».

Нилус не был первым пропагандистом  и  первым  публикатором «Протоколов»,  хотя он сам об этом умалчивает. Но именно он, а не другие, сыграл роль источника психической эпидемии.

Норман Кон,  ссылаясь на статью,  опубликованную в газете  «Новое время» от 7 апреля 1902 года,  сообщает,  что Юлиана Дмитриевна Глинка (известная как тайный  осведомитель  охранки  во  Франции)  «тогда  же предприняла  неудачную попытку заинтересовать «Протоколами» сотрудника

этой газеты».

Обратимся к газетной статье, которую упоминает  Н.  Кон [М. Меньшиков.  Из писем к ближним. Заговоры против человечества. — «Новое время»,   7   апреля   1902  г.].  Она  написана  Михаилом  Осиповичем Меньшиковым,  многолетним сотрудником «Нового  времени»,  впоследствии видным деятелем черносотенного движения.

Встреча с Ю. Глинкой состоялась у нее дома. В статье журналист не называет ее имени,  но ни тогда,  ни потом она не приложила сил, чтобы остаться инкогнито.

М. Меньшиков  рассказывает о даме из «хорошего круга»,  умолявшей приехать к ней,  чтобы она  могла сообщить «вещи  мировой  важности, внушенные ей   свыше»,  и  познакомить  с  документами  «безграничного значения».  Прежде всего дама заявила, что состоит «в непосредственном сношении  с  загробным  миром» и изложила «подлинную историю» творения мира,  причем сделала это «с такой живостью,  как будто это  случилось вчера  на  глазах  моей хозяйки».  Когда журналист попросил перейти » к документам мирового значения»,  он узнал, что «еще в 929 году до Р. X. в  Иерусалиме,  при  царе  Соломоне,  им  и  мудрецами  еврейскими был составлен тайный заговор против всего  человеческого рода. Протоколы этого заговора  и толкования  к  ним  хранились  в  глубокой  тайне,

передаваясь из поколения в  поколение.  В  последнее  время  они  были спрятаны в Ницце,  которая давно избрана негласной столицей еврейства. Но — таков уж наш легкомысленный век — эти протоколы были выкрадены. Они  попали в руки одного французского журналиста, а от него каким-то образом к моей элегантной хозяйке.  Она,  по ее словам,  с  величайшей поспешностью  перевела  выдержки из драгоценных документов по-русски и сочла,  что всего лучше вручить  их  мне».  Дальше  журналист  услышал «ужасные вещи» о том,  что «вожди еврейского народа,  оказывается, еще при царе Соломоне решили подчинить своей  власти  все  человечество  и утвердить в нем царство Давида навеки». С этой целью «евреи обязались подрывать и материальное, и нравственное  благосостояние  народов, обязывались  сосредоточить в своих руках капиталы всех стран для того,

чтобы ими как щупальцами окончательно высосать и  поработить  народные массы…»

После того,  как дама изложила знакомые  нам  заговорщицкие  идеи «еврейских  мудрецов»,  Меньшиков  выразил  ей свои сомнения:  «Помимо репутации Соломона,  как умного человека, помимо крайней рискованности поручить  выполнение столь хитрого плана Бог-весть скольким поколениям суетливой, нервной, легкомысленной расы, — подлинность протоколов выдает их стиль. Я столько лет возился с рукописями, что сквозь стиль довольно быстро угадываю,  какой категории автор… В данном случае, стоило бросить взгляд на «протоколы сионских мудрецов»,  чтобы угадать

и место, и время, весьма отдаленное от царя Соломона».

Кончается статья   следующим:   «Так   как,  по  уверениям  дамы, разоблачение столь страшной тайны грозит мне немедленной  смертью,  то должен  предупредить убийц,  что копия точь в точь таких же протоколов имеется у одного петербургского журналиста, а может быть и не у одного. Это я уже узнал потом».

Анализируя отрывки из  статьи,  попытаемся  понять,  почему  С.А. Нилус больше преуспел в пропаганде «Протоколов», чем Юлиана Глинка.

Демонстрируемые Глинкой  мистические   постижения   в   духе   Е. Блаватской  не  очень-то  сочетаются  с  цинично-практическими  идеями «Протоколов».  Рассказ  о  творении  мира  с  претензией  на   глубину проникновения   в   Божественный   замысел  и  детектив  с  похищением

«Протоколов»,  угрозами убийц,  не могут существовать в  рамках  одной композиции.  Фальшь  сообщения Глинки режет слух,  И опытный журналист мог отнестись ко всему этому  только  иронически.  Политический  адрес (консервативно-шовинистическая  газета,  журналист-юдофоб)  был выбран правильно,  но психологический расчет ошибочен.  «Протоколы»  не  были

восприняты  Глинкой  как  истинное  откровение.  Для  нее  обращение к Меньшикову — служебное поручение и только.  Меньшикову же,  реалисту и цинику,  который  постоянно  варился  в  котле российской политической жизни,  дешевая   мистика,   сопровождавшая   «Протоколы»,   оказалась

психологически чуждой. Обращение Глинки к известному журналисту могло иметь только одну цель — публикацию «Протоколов».  Ее  заявление,  что разоблачение журналистом «столь страшной тайны» грозит ему немедленной смертью,  казалось  бы,  противоречит  цели,   но   не   надо   особой

проницательности,  чтобы  понять:  заявление  Глинки об убийцах должно было возбудить профессиональное честолюбие Меньшикова и способствовать быстрой  публикации  «Протоколов».  Хитрость этой светской дамы не намного превышала возможности ее ума. Нилус с его параноической  установкой  воспринял  «Протоколы» органически (как элемент эзотерического мира),  и для него  они  стали частью его собственного апокалипсиса.  Он верил в них, и пропаганда их была столь же страстной, как и пропаганда его апокалипсиса.

Человек недалекий  и  к  тому  же не веривший в истинность своего дела,  Глинка не  имела  шансов  сыграть  роль  возбудителя  массового движения.

«Протоколы сионских мудрецов» были  опубликованы  только  полтора года спустя  в  газете «Знамя»,  редактором-издателем которой был П.А. Крушеван,  инициатор страшного кишиневского погрома. Появились они под заголовком «Программа  завоевания  мира  евреями»[«Знамя»,  29  авг.-7

сент.  1903 г.]. Публикация эта вызвала некоторый интерес только среди самых темных слоев населения и впоследствии была почти забыта.

Появление «Протоколов»  во  втором  издании  книги  С.А.   Нилуса «Великое   в  малом»  (1905  г.)  вызвало  несколько  больший  отклик. Во-первых, «Протоколы» были изданы на сей раз не кровавым погромщиком, а церковным писателем, во-вторых, страна вступила в полосу потрясений, связанных с  русско-японской  войной,  революцией  1905-1907  годов  и последующей реакцией. Такие события всегда ведут к поискам виновных.

Идея жидомасонского заговора, усиленно пропагандируемая деятелями национально-монархического     движения,     получила    теоретическое обоснование.

Первая мировая война,  крушение империи,  ужасы террора — все это нарушило  нормальную  жизнь  страны и вызвало ощущение «последнего времени». В такой обстановке «Протоколы», соединенные с апокалипсисом Нилуса,  стали находить новых приверженцев. Вместе с черносотенцами «Протоколы» пересекли границы отечества.

Искренним приверженцем идеи жидомасонского заговора был  один  из создателей  «Союза русского народа» Н.Е. Марков-второй. Будучи уже в эмиграции, он сетовал, что русское общество,  «ослепленное масонским либерализмом»,  недоверчиво  и  несерьезно  отнеслось  к  разоблачению еврейского  заговора  С.  Нилусом,  выпустившим  «Протоколы   сионских мудрецов».

Политические убеждения Маркова-второго в эмиграции не изменились, но естественным образом,  как, впрочем, и многих других черносотенцев, привели  к  апологии  нацизма.   Ретроспективная   оценка   роли   его организации   в   годы  первой  революции  дается  им  красноречиво  и однозначно:  «Образовавшийся в конце 1905 года  Союз  русского  народа явился   мощным  и  всенародным  выразителем  этих  здоровых,  глубоко национальных убеждений.  Построенный на тех же основаниях,  на которых семнадцать  лет  спустя  построился итальянский фашизм,  Союз русского народа в первые годы своего существования сыграл крупную  историческую роль   и   действенно   помог   ослабшей   в  борьбе  с  темной  силой государственной власти осилить  совсем  было  разыгравшуюся  революцию 1905-1907 года»[Н.Е. Марков.  Войны темных сил,  кн.I. Париж, 1928, с. 131.].

Враг парламентаризма Марков-второй   видит   причину   крушения Российской империи  в  том,  что  «правительственная  бюрократия — в большинстве своем — открыто стала на сторону Государственной Думы». Неспособность национал-монархистов предотвратить свержение самодержавия  он объясняет так:»Бунт против царских властей — во имя царской власти был невозможен. Приходилось отказаться    от наступательной, государственно-строительной деятельности (иначе фашизма) и отступить в глубокий тыл для сбережения  святыни  и  знамен самодержавия»[Там же, с. 137.]. Показательно, что вожделенная для него государственно-строительная деятельность была равнозначна фашизму.

В книге   Н.   Кона   говорится   о   сотрудничестве   Маркова  с гитлеровцами,   защитниками   «Протоколов»,   во    время    судебного разбирательства в Берне. Перлом аргументации Маркова является вздорное утверждение о том,  что газета Милюкова, напечатавшая рассказ дю Шайла о Нилусе, помещалась в синагоге.

«Извечный заговор злобствующего иудаизма» он усматривает в  таких разнородных   явлениях,   как  реформация  (в  частности,  пуританизм, кальвинизм, анабаптизм), движение Кромвеля, французская революция 1789 года, все смуты и революции XIX и XX столетий, «широкий заговор Петрашевского,  в котором,  увы,  оказался замешанным  и  великий  наш писатель Ф.М. Достоевский», русско-японская и первая мировая войны [Там же,  с.  42-46, 67, 68, 82, 103, 155.]. Он называет врагов по имени, в частности, Мережковского, «природного каббалиста», H.A.  Бердяева, «того же темного духа  профессора»,  С.  Булгакова,  «ныне  протоиерея евлогианского раскола»[Н.Е.  Марков.  Войны темных сил, кн. II. Париж, 1930, с. 146,148.].

Вместе с  нацистским  идеологом  Розенбергом Марков сетует на то, что Муссолини «был вынужден склониться перед силой еврейства»[Там  же, с.  41.],  иными  словами,  не  разделил  ту  расовую теорию,  которая впоследствии воплотилась в «окончательном решении еврейского  вопроса»

немецкими нацистами. Он сетует также на то, что английская аристократия «утратила, чистоту англо — саксонской расы», породнившись с богатыми евреями.

Начав с антисемитизма «христианского», Марков пришел к антисемитизму расовому. В этом  смысле  исторический  антисемитизм повторяет онтогенез идеологии Маркова.

Литературное творчество  этого  «национал-государственника» несет на себе отпечаток паранойяльного мышления.

Впрочем, этот  тип  мышления  свойственен и многим другим идейным борцам с масонами.  Для примера обратимся к творчеству  В.Ф.  Иванова, автора  книги  «От  Петра  Первого  до  наших  дней»  (Харбин,  1934). Специалист по истории масонства польский ученый Людвик Хасс говорит  о

нем,  как  об  «одном  из  наиболее  серьезных  русских  антимасонских писателей»[Л.  Хасс.  —  «Вопросы  истории»,  1990,  No  1,  с.   28.]. Справедливости ради заметим,  что эта высокая оценка дана Хассом после упоминания того, что он деликатно назвал «публицистическими статьями в духе  авторов  журнала  «Наш  современник» и «научно-историческими или полунаучно-историческими  брошюрами  Н.Н.  Яковлева,  В.Я.  Бегуна   и прочих».

Как и Марков-второй,  В.Ф.  Иванов усматривает всемирный  заговор масонов во всех крупных религиозных,  военных и социально-политических потрясениях двух последних столетий.

Итак, послушаем  серьезного  антимасонского  писателя:»Наполеон одерживал победы над своими многочисленными врагами  не потому,  что  он  был «гениальный» полководец,  а потому,  что в стане своих врагов он имел преданных союзников, которые создавали ему победы и поражения собственным государствам» (с. 288).

Автор не только указывает имя  преданного  союзника  Наполеона  в России, но и дает ему однозначную характеристику:»Бездарный как  полководец,   Кутузов   нужен   был   русским   и

французским  масонам  в достижении общей цели,  и он был против воли и желания императора назначен главнокомандующим» (с. 291).

Это утверждение  Иванов иллюстрирует конкретными примерами:»Бой под Тарутиным — открытая измена главнокомандующего Кутузова» (с.301). «…масон   Кутузов   только   выполнил  свою  обязанность  в отношении  своего  брата  (Мюрата),  разбитого  и  попавшего  в   беду (предотвратил его полное уничтожение — Д.Ч.)» (с. 302).

Отечественная война 1812  года  —  это  не  только  игры  масонов Наполеона,  Мюрата,  Кутузова  и  др.  —  истинную  цель  войны  автор разоблачает следующим сообщением:»В воззваниях  Синода  указывалось,  что  Наполеон…  «ко вящему посрамлению Церкви Христовой задумал восстановить синедрион,  объявить себя  Мессией,  собрать евреев и вести их на окончательное искоренение всякой христианской веры» (с. 289).

Отмечая, что  «душой заговора и восстания декабристов были старые опытные масоны» (с.  345),  В.Ф.  Иванов,  в отличие  от  Маркова,  не ограничивается  констатацией,  но  идет вглубь:  «Заговорщикам помогал масон Бенкендорф.  По восшествии на престол (так у  автора!  —  Д.Ч.), Бенкендорф, вошедший в доверие к Николаю Павловичу, помогал скрыть следы заговорщиков» (с. 347).

И в  отношении петрашевцев Иванов делает на шаг больше,  чем Н.Е. Марков:»Петрашевцы изучали социалистические идеи Фурье, Сен-Симона и Луи Блана,  которые,  как  известно,  были  масонами.   К этому кружку принадлежали Салтыков-Щедрин, …Чернышевский и Достоевский. Петрашевцы,  благодаря покровительству Бенкендорфа,  который был шефом жандармов,  развивали  свою  революционную работу совершенно свободно» (с. 366).

После Маркова   трудно  удивить  высказываниями,  что  «вопрос  о мировой войне (первой — Д.Ч.) был решен в недрах мирового  масонства» (с.  456), что «деньги Ленину и Троцкому на большевистскую революцию переводили еврейские банкиры» (с. 490). Зато элемент открытия содержат следующие утверждения:»Антибольшевистские правительства  (Колчака,  Деникина  и  др.  — Д.Ч.)   были  захвачены  масонами,  которые  ненавидели  монархическую государственность,  боялись проявления  религиозного  и  национального самосознания к взрыва патриотических чувств» (с.  496).  «Борьба между красными и белыми была в сущности  борьбой  между  голубым  и  красным масонством» (с. 497).

Как и Марков, В.Ф. Иванов разоблачает «братьев-софиан», но делает это  в  более  острой  литературной  форме.  В  частности,  о.  Сергия Булгакова он называет «ошалевшим от учености», Зеньковского «злобным и пылающим   ненавистью   к   царскому   самодержавию»,   Н.А.  Бердяева

«апологетом масонства» (с. 525).

В его  критике  Сирина  (В.  Набокова) слышится что-то знакомое и как-будто сегодняшнее:  «скучно и нудно  читать  русскую  эмигрантскую литературу,  эти  психологические  копания во вкусе М.  Пруста…» (с. 540).  Но литературным анализом  он  себя  не  утруждает.  Заслуживает внимания   оценка, которую дает  Иванов присуждению И.А. Бунину Нобелевской премии:»Но нет  никакого сомнения,  что Бунин получил эти крупные деньги по   причинам   именно   формально-красивого,   филигранного    своего творчества,  разлагающего,  безвольного, а каковы причины получения по

существу  —  мы  увидим  ниже.  Вся  эта  вялость  зарубежной  русской литературы объясняется тем,  что она в плену, что она не может писать то, что нужно народу, если бы даже и хотела. Она пишет то, что приказывают писать, держит тот тон, который приказывают держать ее лидеры… Так кто же эти лидеры? Многие русские писатели принадлежат к масонам и находятся в зависимости от масонского ордена…» (с. 541).

Дальше Иванов говорит,  что к числу масонов принадлежит, «по всей вероятности, Бунин, который при содействии масонов получил Нобелевскую масонскую  премию,  которая,  как  общее  правило,   выдается   только масонам».  Двумя  страницами позже Бунин причисляется к масонам уже не «по всей вероятности», а со всей определенностью (с. 543).

Ближе к концу книги начинает звучать оптимистическая нота:»1922 год поворотный пункт  мировой  истории.  Муссолини  объявил войну масонству,  т.е.  направил  удар  на  главный  очаг  всех  бед и несчастий человечества.

Движение против масонства в Италии производит глубокую переоценку ценностей и заставляет  и  другие  народы  обратить  внимание  на  это явление.

Национал-социалистическое движение в Германии,  которое поставило все точки над i, производит окончательный переворот. Националисты, задавленные  интернациональным  орденом,  поднимают голову» (с. 566).

Норман Кон приводит в своей книге данные Мюллер-Клаудиса, который исследовал   антисемитизм   в   Германии   в   1938  и  1942  годах[M. Muller-Claudis.  Der  Antisemitismus  und  das  deutsche   Verhangnis. Frankfurt am Main, 1948, S. 162-166.]. Путем тщательно подготовленного опроса нескольких  десятков  членов  национал-социалистической  партии Мюллер-Клаудис   выявил,   что,   несмотря   на  мощную  антисемитскую пропаганду и депортацию  остатков  немецких  евреев,  закончившуюся  к концу указанного периода,  доля антисемитов-фанатиков осталась прежней

и составила 5% от числа опрошенных (при этом доля тех, кто безразлично отнесся  к  преследованиям  евреев  резко  возросла).  Именно  эти  5% безоговорочно верили во всемирный еврейский заговор, спровоцировавший войну, и считали, что евреи подлежат истреблению. Возникает вопрос, почему беспрецедентная в истории  человечества  пропаганда  не  смогла

увеличить число фанатиков, исповедующих веру во всемирный заговор? Мне ответ видится в том,  что фанатики  существования  всемирного еврейского   заговора   являются   носителями  особого  эзотерического сознания.  Большей частью это личности,  находящиеся на грани  или  за гранью  патологии. Эти  люди  воспринимают  мир как поле битвы тайных движущих сил,  понимание которых доступно  лишь  посвященным.  Мировая история  представляется  им  айсбергом,  большая часть которого скрыта глубоко под водой.  Такого рода эзотерическое сознание — разновидность

мистического сознания — нельзя индуцировать. Его развитие, по-видимому,  определено в  первую  очередь  какими-то  биологическими факторами.  Хотя и существует некоторая корреляция между эзотерическим сознанием и паранойей  (в  широком  смысле),  эти  явления  не  всегда сопутствуют одно другому.

Черносотенные идеологи жидомасонского заговора были предшественниками нацистов. Идеи партии,  объявившей,  как  сказал Гитлер,  «беспощадную войну самому  злейшему  врагу,  который  угрожал основе  существования  нашего  народа:  интернациональному  еврейскому врагу человечества» [А.  Гитлер.  — В  кн.:  Демократия  и  большевизм. Берлин,  1938, с. 10.], оказались созвучны их идеям. Некоторые из них, например,  Г.В.  Шварц-Бостунич,  пошли на службу  к  Гитлеру,  другие организовали собственную фашистскую партию.

Обратимся к документам.  Перед нами «Собрание постановлений  3-го (Всемирного) Съезда   Российских   фашистов»[«Нация».   Ежемесячный общественно-политический   журнал,   издаваемый   Верховным    Советом Всероссийской Фашистской Партии, 1935, No 8, с. 47.].

Цитирую, сохраняя особенности стиля и орфографии:»Нижеприводимые резолюции   3-го   Всемирного  Съезда  Российских фашистов представляют собой только  часть  великих  решений,  принятых 28/VI-7/VII 1935 г. в Харбине съехавшимися  отовсюду  делегатами Фашистской партии».

Резолюция по антимасонской линии,  принятая 6/VII в 1 час 40 мин. ночи (указание точного времени, к тому же ночного, по-видимому, должно подчеркнуть историческое значение этой  резолюции),  звучит  так:  «По антимасонской линии. Всероссийская Фашистская Партия первая осмелилась

выступить на открытую борьбу с иудомасонством…  Наш официоз  —  «Наш Путь» — невзирая на все препятствия — высоко держит знамя этой борьбы, не прекращая ее ни на минуту.

3-й Съезд приветствует самоотверженных борцов с  иудо-масонством, заговоривших на «запретную тему», констатирует,  что теперь запретная тема  сделалась  объектом  общих  открытых обсуждений,  что маска с иудо-масонства сорвана и иудомасонская паутина пока на Дальнем Востоке — разрушена. Будет разрушена она и во всемирном масштабе. Да здравствует  свободное  обсуждение  еврейского  и   масонского вопроса. Привет разоблачителям и борцам с иудо-масонством» (с. 51).

В «Собрании постановлений»  говорится  и  о  доктрине  «грядущего союза трех Империй: Империи Ниппон, национал-социалистической Германии и грядущей Фашистской Великой России».

Итак, эпидемия  продолжала  распространяться.  Н.  Кон достаточно подробно  останавливается   на   ее   специфических   особенностях   в гитлеровской Германии.

Но «привет разоблачителям и борцам с иудомасонством» был  услышан и  в  нашей стране.  Идею мирового жидомасонского заговора,  служившую черносотенцам и нацистам,  заимствовали некоторые современные  деятели так   называемого   национально-патриотического   возрождения.  Особой приверженностью  мифу  о  жидомасонах  отличаются   организации   типа «Памяти».  Их  лидеры  имеют  разные  политические  пристрастия  —  от  национал-монархических    до    национал-большевистских, по-разному относятся  к  религии  —  от  приверженности  к православию до полного отрицания его,  но всех их объединяет ярый антисемитизм. Они выступают за  сильную государственную власть,  сильную армию,  любят разоблачать еврейское происхождение оппонентов либо искать у них примесь еврейской крови,  они противники «космополитического капитализма» и «тлетворного влияния  Запада».  Доминирующая  в  их  сознании   идея   специфически отражается на видении мира, а также на  установлении причинно-следственных отношений.

Сравнение «Манифеста» национально-патриотического фронта «Память» с программой нацистской НСДАП[Е.  Прошечкин,  В.  Тодрес. Из Манифеста национально-патриотического  фронта  «Память»  от 12 янв.  1989 г.  Из Программы НСДАП 1920 г.  — «Советский цирк», 1989, No 29.] обнаруживает сходство этих документов.

Если учесть,  что  рядовые  члены  обществ  типа  «Память»,   как правило,  люди  малокультурные,  не очень развитые, возникает вопрос, почему же пропагандируемые  ими  идеи  еврейского  заговора  находят какой-то отклик в обществе.

Во-первых, пропаганда такого рода ведется не только этими обществами: в  некоторых  печатных  изданиях,  выходящих  большими тиражами, этим же делом заняты профессиональные литераторы. Во-вторых, благоприятная  почва  для  взращивания  таких  идей  была подготовлена антисемитизмом,  который  с  конца   сороковых   годов   поддерживался государственным аппаратом нашей страны.

К проявлениям  государственного  антисемитизма  следует   отнести введение негласных ограничительных инструкций,  которые затрудняли или фактически закрывали доступ евреям к некоторым  видам  деятельности  и профессиям,  кампанию  борьбы  с «безродными космополитами»,  расстрел членов Советского еврейского антифашистского комитета и так называемое «дело врачей».

В послесталинское  время  антисемитизм  стал  выражаться  в более скрытых  формах.  Ученый-этнограф  Н.В.  Юхнева  четко  сформулировала основные  из  них  и впервые назвала их в советской печати [Н.  Юхнева. Актуальные вопросы межнациональных отношений.  —  «Радуга»  (Таллинн), 1988, No 11, с. 86.].

Остановимся только   на   одной   из   этих   форм   —  усиленная антиизраильская и антисионистская пропаганда.

Тенденциозное освещение истории создания Израиля и арабо-израильского конфликта способствовало созданию неверного представления об исключительной агрессивности, жестокости   и вероломстве населяющих Израиль евреев.  Естественно,  что такого  рода представления должны были быть перенесены на советских евреев.

Что касается антисионистской пропаганды,  то объектом ее  был  не реальный  сионист,  то есть сторонник переселения евреев в Израиль,  а мифологизированный член тайного еврейского сообщества,  цель  которого вносить  смуту  и  разлад  в  жизнь  других народов.  Среди обвинений, предъявленных   сионистам,   было   и   такое    кощунственное,    как сотрудничество  с нацистами в уничтожении собственного народа,  что не могло не ранить евреев, потерявших в результате гитлеровского геноцида около  шести   миллионов   человек.   Были   обвинения   и   помельче: сотрудничество  с маоистами,  участие в «контрреволюционных событиях в Чехословакии»,  «попытка сионистского путча 1968 года в Польше» и  др. Некоторые   профессиональные   «антисионисты» использовали в своей пропаганде антисемитские произведения черносотенцев и нацистов.

Безусловно, имеются  и  другие  факторы,  способствующие усилению антисемитизма (см.  указанную статью Н.В.  Юхневой). Но перечисленного выше достаточно,  чтобы понять: социально-психологическая обстановка в стране, охваченной экономическим кризисом, вполне благоприятствует распространению  психической  заразы,  не  последнюю роль в зарождении которой сыграли «Протоколы сионских мудрецов».

Замечательный русский  религиозный  мыслитель Н.А. Бердяев еще в 1926  году  писал,  что  интерес  к   масонству   «рожден   на   почве патологической  мнительности  и подозрительности и находится на уровне сознания книги Нилуса и  «Протоколов  сионских  мудрецов»,  т.  е.  на крайне  низком  культурном  уровне.  Вопрос  о  масонстве  ставится  и обсуждается  в  атмосфере  культурного   и   нравственного   одичания, порожденного  паническим ужасом перед революцией.  Вопрос этот отнесен целиком к сыскной  части,  к  органам  контрразведки.  Розыск  агентов «жидо-масонства»,  мирового  масонского  заговора имеет ту же природу, что  и  розыск  большевиками  агентов   мирового   контрреволюционного заговора   буржуазии.  Толком  никто  ничего  о  масонстве  не  знает. Обличители   масонства    питаются    подметными    листами,    крайне недоброкачественными   и   рассчитанными   на   разжигание   страстей, написанными в стиле погромной антисемитической литературы»[Н. Бердяев. Жозеф де Местр и масонство. — «Путь», 1926, No 4, с. 183.].

     История, по-видимому, выходит на новый виток.